Примаков Евгений Максимович. Статьи, выступления

О будущем России

«Вряд ли произойдет в близлежащем времени отмена санкций.

Уповать на заявления ряда политических деятелей и представителей европейского бизнеса, высказывающихся против антироссийских санкций, не реалистично. Европа сейчас не в том положении, чтобы пойти наперекор позиции США.

Мы пропустили много лет, четверть века, когда задача импортозамещения могла бы решаться. Но давайте не сосредотачиваться на критике прошлого, а обратим свой взор в будущее, на определение экономического маневра выхода из тяжелой экономической полосы.

Если даже в массе своей мы понимаем, что нужно что-то делать, но что именно? Просто добросовестно трудиться на своем рабочем месте? Да, это необходимо. Но не менее необходимо знать — во имя чего трудиться. Такого, к сожалению, не происходит. Переход к чисто денежной мотивации труда не должно вытравлять из нашей жизни идею.
Значение оптимизаций отношений центра с субъектами РФ возрастает и на фоне событий на Украине. Еще контрастнее выглядит необходимость неразрывной связи между назревшей экономической децентрализацией и укреплением роли федерального центра, скрепляющего страну в единое целое.

Особое значение имеет разграничение между национализмом и патриотизмом.
Об истинном патриотизме, проявляющемся в любви к России, прекрасно сказал Бердяев: «любовь к своему народу должна быть творческой любовью, творческим инстинктом. И менее всего она означает вражду и ненависть к другим народам».

Можно ли говорить о переориентации России на Восток? Отвечаю: это не так.
Россия хотела бы нормализовать отношения с США и Европой, но игнорировать быстровозрастаемое значение Китая и других стран АТЭС было бы неразумно.»

О модернизации

«Нужда в обновлении, развитии с учетом мировых достижений в экономике, в политике, в общественном и государственном устройстве, несомненно, актуальна. Но что конкретно включается в понятие модернизации в российских условиях, какова последовательность мер в ее осуществлении — по этим вопросам пока нет устоявшегося мнения в стране. Не претендуя на определение стратегии и тактики модернизации в России, ограничусь изложением своих взглядов по поводу того, чего следует избежать или от чего нельзя абстрагироваться. Предлагаемый набор антитезисов возник не на пустом месте. Он базируется на многих дискуссионных высказываниях в печати, на конференциях, круглых столах, в беседах.

Антитезис первый. Мы часто говорим о необходимости перехода к постиндустриальному обществу. Такая задача не может быть решена без реиндустриализации, иными словами, без восстановления в России индустрии на сугубо современной основе.

Антитезис второй. Модернизация в экономике не может осуществляться изолированно, без демократизации общественной жизни. В нашей стране процесс демократизации развивается зигзагообразно. До сих пор не обрела независимость судебная система. Законодательная власть, как правило, беспрекословно выполняет волю руководства, даже в тех случаях, когда не очевидна правильность поступающих установок. На низком уровне находится политическая конкуренция. В целом ряде принципиальных случаев игнорируется общественное мнение. Нужны серьезные меры в области демократизации, без этого прорыв в экономике затруднен, если вообще возможен.

Антитезис третий. Учитывая специфику России, демократизация ни в коем случае не должна приводить к ослаблению государства. Для осуществления модернизационного рывка с целью обретения исторической перспективы России нужна сильная государственная власть плюс демократизация, которая направляет эту власть исключительно на служение интересам народа.

Антитезис четвертый. Правильный вывод, что без демократизации невозможна модернизация экономики, не должен интерпретироваться так, что сначала надо провести политическую модернизацию и только затем приступить к модернизации экономики. Необходимо одновременно сосредоточиться на защите человека и его собственности от произвола, на установлении верховенства Закона, обязательного для всех, на независимости правосудия.

Антитезис пятый. Модернизация не означает необходимость «раствориться» в западном мире. Многовекторная политика намного плодотворнее для модернизации России.

Антитезис шестой. Невозможно проводить модернизацию, отгородившись от остального мира и углубившись в чисто российские реалии.

Антитезис седьмой, последний: идеология необходимой России модернизации не должна быть «пристегнутой» к одному или другому человеку, каким бы способным не был такой политический лидер.

Председатель Правления Клуба, Президент Торгово-промышленной палаты Российской Федерации академик РАН Евгений Максимович Примаков.

2010 год

Пять главных принципов перевода экономики России на инновационные рельсы

В советский период и наука, и промышленность, и государственное руководство работали на военно-стратегический заказ. В рамках решения этой задачи и обеспечивались крупные достижения в инновационной сфере. Однако такая система не была приспособлена к получению экономических, коммерческих результатов. Задачи капитализации новых знаний, новых технологических решений не ставились.

В ходе экономических и политических реформ 1990-х годов создалась следующая ситуация: с одной стороны, полуразрушенный ВПК, который все-таки сохранил большой инновационный потенциал, и, с другой – практическое отсутствие центрального звена современной инновационной экономики – наукоемкой промышленности, ориентированной на гражданский спрос.

Что необходимо делать в таких условиях? Сформулирую вопрос по-другому: что не следует делать в создавшихся условиях.

Первое. На нынешней фазе рыночного развития в России нельзя отказываться от направляющей, я бы даже сказал, главенствующей роли государства в создании инновационной экономики. Динамика расходов на исследование и разработки за счет собственных средств предприятий частного сектора крайне мала и растет медленно. Между тем в большинстве развитых стран доля расходов именно предпринимательского сектора в объеме национальных НИОКР приближается к 65 процентам, а в ЕС – к 75 процентам. В таких условиях в России государственные средства остаются основным источником финансирования этой сферы.

Второе. Ни в коем случае не отказываться от развития ВПК. Дело не только в том, что производство новых поколений оружия – требование времени. Дело также в том, что развитие уже накопленного инновационного потенциала в ВПК дает реальную возможность его использования в гражданских секторах экономики. В силу российской специфики – это сегодня оптимальный путь. Кстати, не только российской специфики. Опыт США – страны с несомненно развитой рыночной экономикой – показывает, что военно-техническая политика является одной из форм промышленно-инновационной политики. В 1990-е годы министерство обороны США обозначило и профинансировало реализацию 22 критически важных технологий. Из них 75 процентов имеют двойное назначение. В результате американская экономика получила мощное инновационное ускорение.

Однако для России важно создать в рыночных условиях механизм использования инновационных наработок в ВПК для гражданских отраслей промышленности. Вот в этом, пожалуй, одна из главных задач перевода российской экономики на инновационные рельсы. Имеется в виду и производство продукции двойного назначения, и диверсификация чисто военного производства в условиях, когда предприятия ВПК выпускают в том числе и продукцию гражданского назначения (это практически осуществляется во всех ведущих странах мира), и создание банка новейших технологий, которым могли бы на коммерческой основе пользоваться производители гражданской продукции.

Третье. Основой технологической стратегии России не может стать производство нынешнего поколения наукоемких потребительских товаров. Эта ниша уже занята, в том числе Китаем. Вместе с тем мы и сегодня сильны не только в производстве вооружений, но и высокотехнологичных инвестиционных товаров, например: реакторов для мирного использования атома, морских буровых платформ, пассажирских самолетов. Для перевода российской экономики на инновационные рельсы нужна целенаправленная промышленная политика, способная расставить приоритеты в развитии новых технологий и производств.

Хорошо, что сейчас само понятие “промышленной политики” перестало вызывать аллергию у правительства. Можно вспомнить, что в свое время мы упустили такие прорывные направления, где у нас были несомненные фундаментальные достижения, как информационные технологии, персональные компьютеры. Сегодня нельзя упускать ни новых универсальных направлений, как, например, нанотехнологии, ни акцентированного внимания к необходимости развития тех производств, которые могут стать “локомотивами” перевода экономики на инновационные рельсы.

Четвертое. Вместе с тем нельзя не стимулировать частный бизнес к финансированию исследований и разработок. Межведомственная рабочая группа при администрации президента подготовила предложения по законопроектам в области осуществления научно-технической и инновационной деятельности. Этот пакет обсуждался 8 июня 2007 года в ТПП России и был в целом одобрен. Часть проектов федеральных законов уже принята Государственной Думой. Они предполагают, в основном, внесение изменений в Налоговый кодекс РФ и устанавливают разумные льготы для наукоемкого бизнеса. Однако еще девять законопроектов не принято, что оставляет не полностью решенными большие проблемы.

Среди них субсидирование НИОКР, предоставление государственных гарантий по кредитам малому наукоемкому бизнесу, таможенные льготы российским экспортерам высоких технологий. Это общепринятая мировая практика, не противоречащая нормам ВТО.

К недостаткам следует отнести и слабую поддержку венчурного бизнеса. С целью содействовать частному предпринимательству в этой области по прямому указанию президента В.В. Путина более года назад была создана Российская венчурная компания с капиталом 15 млрд. рублей. Однако на ее деятельность вопреки постановлению правительства была выделена сумма в 3 раза меньшая. При этом не предусматривается дополнительной капитализации по бюджетам 2008, 2009 и 2010 годов. Компания начинает работать, но с более низкой, чем отмечалось, отметки.

Пятое. Невозможно добиться успеха в инновационной области без серьезной поддержки науки. Острые проблемы создают попытки изменения статуса и реформирования Российской академии наук. Будущее РАН многим чиновникам видится не столько в повышении эффективности фундаментального поиска, сколько в увеличении непосредственного вклада академии в бюджет, в экономику отдельных отраслей. Это ограниченная, близорукая точка зрения. Хочу привести лишь один пример, показывающий, что далеко не все было плохо в советский период с организацией науки. В ХХ веке около двух третей мировых новаций, внедренных в экономику развитых стран, было реализовано при использовании достижений и идей нашей фундаментальной науки.

Не поддающиеся точному подсчету долгосрочные эффекты, которые проявляются и в экономике, и в политике, и в социальной сфере, связаны с формированием таких категорий, как образовательный и научный потенциал, человеческий капитал. Наряду с положительной динамикой в этой области существуют проблемы, над которыми следует задуматься. Начиная с 90-х годов, приток молодежи в науку и сферу образования был крайне незначительным. Возраст наиболее квалифицированных ученых и преподавателей, инженеров и рабочих подходит к предельному. Уже через 2-3 года, если не переломить столь негативные тенденции, кадровый потенциал науки России резко сократится, и восстановить его удастся в лучшем случае лишь через 15-20 лет.

Евгений Примаков (академик, президент Торгово-промышленной палаты РФ)
Российская газета – Федеральный выпуск № 0(4481)
02.10.2007

Доклад Президента “Меркурий-клуба” академика РАН Евгения Примакова на заседании 13 января 2014 года

«ПЛАТФОРМА НЕОЛИБЕРАЛОВ — ЭТО УХОД ГОСУДАРСТВА ИЗ ЭКОНОМИКИ»

— Уважаемые коллеги, друзья, товарищи! Президент Путин в своем послании Федеральному собранию показал объективную картину сегодняшней России. Характерно, что он сделал упор не на экономических и иных достижениях — как говорят очень многие другие руководители, — а на мерах по выходу из далеко не легкого положения, переживаемого страной. Чрезвычайно важен при этом — чрезвычайно важен! — вывод, что экономический спад в России в 2013 году обусловлен внутренними, а не внешними причинами.

Прежде всего нужно отметить, что существует огромная разница между неолиберальной политикой, особенно в экономике, и истинно либеральными требованиями независимости суда, прекращения вседозволенности чиновничьего аппарата, борьбы с коррупцией, с фальсификацией на выборах, за обязательность подчинения закону всех сверху донизу. Или снизу доверху. Эти либеральные идеи выдвигаются и поддерживаются в нашей стране практически широкой общественностью, политическими партиями различных взглядов. Однако без четкого определения грани между либеральными идеями и принципами неолибералов, без противодействия неолиберальной политике возникает угроза серьезных негативных последствий для России.

Если говорить о платформе российских неолибералов, то основная ее составляющая — это уход государства из экономики. Наши неолибералы не только исходят из универсальности западных экономических теорий, даже без учета их эволюции, но главное – не считаются с особенностями и степенью развития рыночных отношений в России. Основоположник неолиберализма австрийский ученый Фридрих Хайек отмечал, что свобода в экономической деятельности создает главное условие быстрого экономического роста и его сбалансированного характера, а свободная конкуренция призвана обеспечить открытие новых продуктов и технологий.

В абстрактной форме, нужно сказать, это все правильно. Но можно ли считать, что в современной России сам рыночный механизм без государственного участия уже способен обеспечить рост и сбалансированность экономики, а низкий уровень конкуренции достаточен для достижения технико-технологического прогресса? Однозначно нет. Конечно, это не означает вечного доминирования государства в экономике. Но это необходимо в определенные исторические периоды, а я считаю, что сегодня мы находимся именно в таком периоде. Помимо всего прочего, наши неолибералы вообще не учитывают уроки кризиса 2008 – 2009 годов. Известно, что в США и в странах Евросоюза во время кризиса было усилено влияние государства на экономику. Такой тренд сохраняется.

ПАРОДИЯ ВМЕСТО ЭКОНОМИКИ

Еще один принцип неолиберализма в том, что свободная игра экономических сил, а не государственное планирование, обеспечивает социальную справедливость. Однако этот вывод не выдержал столкновений с действительностью и в капиталистических странах, где, в частности, государство ввело прогрессивную шкалу налогообложения, способствующую перераспределению доходов в пользу малоимущих.

Что касается России, то без государственного индикативного планирования экономического роста (конечно, не директивного) вообще невозможно преодолеть отставание в жизненном уровне населения от развитых западных стран. А такое отставание несомненно существует. Имеет место и огромное неравенство в доходах. По данным, приведенным в исследовании Global Wealth Report 2013, опубликованном на сайте международной финансовой корпорации Credit Suisse Group, 110 российских миллиардеров контролируют 35% всех активов. Эксперты этой международной корпорации заключили: «Во время переходного периода были надежды на то, что Россия будет преобразована в высокодоходную экономику с высококвалифицированными работниками и сильными программами социальной защиты, унаследованными от советских времен. На практике получилась почти пародия».

Наши неолибералы, конечно, не выступают против подъема жизненного уровня населения. Однако они не согласны с необходимостью широкого маневра в экономической политике, чтобы сделать больший упор на решение социальных задач. Не способствует этому и распространение частнособственнической инициативы вширь — на здравоохранение, образовательные учреждения, науку. Разгосударствление во всех этих областях рассматривается неолибералами как магистральное направление развития России.

Острые противоречия с российскими неолибералами сохраняются также в оценке взаимоотношений между отдельной личностью и обществом. Неолибералы по сути отрицают, что свобода, демократия совместимы с определенными самоограничениями в пользу общественных интересов. Естественно, границы этих самоограничений должны определяться в каждом конкретном случае в законодательном порядке.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ ИЛИ ФИНАНСОВАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ?

Как все это отразилось на ситуации, сложившейся в России в 2013 году? Стержень, вокруг которого раскручивались противоречия в области экономической политики России, – это выбор, на чем сделать акцент: на стимулировании экономического роста либо на финансовой консолидации. Конечно, стимулирование экономического роста и финансовая консолидация не должны исключать друг друга. Но найти оптимальное сочетание между ними в экономической политике и практике нашего государства необходимо. Особенно в условиях, когда в России резко снизились темпы экономического роста, да и не происходит ощутимого преодоления отставания в производительности труда, инновационном развитии.

Один из наиболее приближенных к жизни российских экономистов Андрей Клепач писал: «Для российской экономической политики, особенно в последние годы, характерно доминирование бухгалтерского финансового подхода над политикой развития, доминирование поддержки банковского сектора над поддержкой реального». К слову, Андрей Клепач принадлежит к немногим в правительстве (он заместитель главы минэкономразвития), которые открыто высказывают свое мнение, как правило, не совпадающее с неолибералами. Многие же предпочитают признавать ухудшающуюся обстановку, но и только.

А теперь о конкретике, которая свидетельствует о том, что были предприняты усилия, подчас непоследовательные, но в целом немалые, чтобы не дать российской экономике в 2013 году соскользнуть на неолиберальную плоскость. Я далек от апологетики всего, что делалось в экономической политике России в 2013 году, от утверждений в безошибочности официальной линии, подчас отстраняющейся от решительных мер. Но полностью поддерживаю то, что было сделано с целью, чтобы не восторжествовали неолибералы в нашей экономике.

НЕТ ТОТАЛЬНОЙ ПРИВАТИЗАЦИИ

Выступая за резкое и незамедлительное сокращение роли государства в экономике, наши неолибералы поставили своей задачей провести новую масштабную приватизацию государственной собственности, настаивают на максимальном охвате приватизацией важнейших для страны государственных предприятий. В качестве мотива выдвигается не только пополнение доходной части бюджета, но и недостатки в работе государственных компаний.

Однако давайте говорить прямо: вместо того чтобы сосредоточиться на действительной необходимости устранить серьезные недостатки в работе государственных предприятий, сделать их более открытыми, неолибералы выдвигают курс на сплошную и быструю приватизацию. И что особенно важно подчеркнуть, до приватизации хотели бы вывести госпредприятия из процесса концентрации и централизации производства.

На заседании правительства 25 октября 2012 года новый премьер-министр назвал «абсолютно неправильным, когда государство в лице контролируемых им структур приобретает профильные и непрофильные активы». Многими экспертами все это справедливо расценивалось как реальные ограничители для инвестиционной активности государственных компаний. Правда, от политики полного сдерживания деятельности госкомпаний в инвестиционной сфере в 2013 году пришлось отойти, но не полностью.

Между тем в силу сложившихся обстоятельств крупные, как правило, государственные компании, имея больше возможностей для инвестиций, призваны сыграть основную роль в росте экономики. Речь идет в первую очередь об осуществлении мегапроектов, которые могут и должны подстегнуть экономический рост. Конечно, при этом нельзя не уделять должного внимания частным предприятиям, но разве не ясно, что без государственных крупных компаний мегапроекты неосуществимы. Это отнюдь не означает, что выбор мегапроектов возможен без предварительного тщательного анализа их многосторонней значимости и их окупаемости.

Ставка на крупный бизнес не должна приводить также к ослаблению поддержки малых предприятий, которая весьма важна, особенно в решении задач инновационного развития, занятости, производства комплектующих изделий, товаров, необходимых населению. Но в условиях неразвитой свободной конкуренции не приходится рассчитывать на то, что малый и средний, а не крупный бизнес уже в настоящее время может стать локомотивом серьезного экономического роста в России.

Противоборство с неолибералами по вопросам безграничной приватизации иллюстрирует хотя бы такой факт. Правительство первоначально намечало приватизировать к 2016 году 100% «Роснефти», «РусГидро», «Зарубежнефти», «Совкомфлота», ВТБ, «Росагролизинга», Россельхозбанка, а «Объединенной зерновой компании» даже к 2014 году. Стало необходимым принятие 27 июня 2013 года уже другого решения правительства, содержащего коррективы, по сути исключающие приватизационные аппетиты. Такое решение не было инициировано изнутри.

ИНФЛЯЦИЯ У НАС ИМЕЕТ НЕМОНЕТАРНЫЙ ХАРАКТЕР

Одним из аргументов российских неолибералов против сосредоточения усилий на экономическом росте служат рассуждения о неизбежности в таком случае инфляционной волны в экономике. При этом игнорируется тот факт, что основные причины инфляции в России в немонетарных факторах. В первую очередь к ним относится монополизация, распространенная во всей экономической структуре России. Кстати, неолибералы, как правило, подчеркивают монополизм, свойственный естественным монополиям, но не обращают должного внимания на олигархический монополизм частного бизнеса, который, например, приводит через торговлю к росту цен на продовольствие и другие товары потребления населения. Вот где одна из прямых причин инфляции в России.

Опережающий рост тарифов также стал значимым фактором раскручивания инфляции, роста издержек и потери конкурентной способности наших производителей. Высокие и постоянно увеличивающиеся тарифы не только бьют по карману населения, особенно пенсионеров и низкооплачиваемых работников, но и являются серьезным препятствием экономического роста.

Между тем позиция неолибералов заключалась в том, чтобы государство отказалось от фиксации уровня тарифов, предоставив эту функцию рыночному механизму. В виде противодействия этому служит решение президента привязать рост тарифов к уровню инфляции. Конечно, вопрос об уровне тарифов совсем не простой. Торможение их постоянного роста должно сочетаться с созданием условий для модернизации средств производства монополий, а в ряде случаев, особенно в отношении нефтяных, газовых компаний, РЖД, поощрением их развития и по вертикали и по горизонтали.

Немаловажное значение для стимулирования экономического роста имеет смягчение кредитной политики финансовых властей, что призвано активизировать весь бизнес через повышение доступности кредитов, в том числе долгосрочных.

Неолибералы часто распространяются на тему о создании условий, благоприятствующих бизнесу. Может ли соответствовать этому стремлению позиция неолибералов, прозвучавшая на Гайдаровском форуме в Москве в январе 2013 года: «Снижение процентных ставок — контрпродуктивная мера, которая приведет вовсе не к ускорению экономического роста, а к дисбалансу и накоплению новых рисков в разных сегментах экономики». Необходимость противоположных мер была высказана помощником президента Андреем Белоусовым, который задал отнюдь не риторический вопрос: «Почему у нас до кризиса процентные ставки были порядка 7 процентов, а сейчас по кредитам больше года — 11 процентов в среднем». Он подчеркнул, что высокие процентные ставки существенно тормозят инвестиционную активность в России.

СРЕДСТВА ДЛЯ ИНВЕСТИЦИЙ ЕСТЬ, НЕТ ЖЕЛАНИЯ

В годы кризиса неолибералы еще более ужесточили свои позиции по вопросам инвестирования, особенно из средств, образующихся за счет высоких мировых цен на нефть и газ. Даже когда цена на нефть перевалила за 100 долларов за баррель, они настаивали на том, чтобы держать все государственные сверхприбыли в резерве, точнее в иностранных ценных бумагах, а не вкладывать в экономику. Однако в этом вопросе для неолибералов намечается предел.

Владимир Владимирович Путин предложил часть средств фонда национального благосостояния вкладывать в реализацию крупных инфраструктурных проектов — на реконструкцию Транссибирской и Байкало-Амурской железнодорожных магистралей, а также на строительство Центральной кольцевой автодороги в Московской области и не только, но и на многостороннее развитие Дальнего Востока и Восточной Сибири, что особенно важно.

Очевидно, надо вернуться и к масштабному проекту строительства высокоскоростной магистрали Москва – Казань. При всех своих рисках этот проект, о котором тоже говорил президент, сопоставим с реконструкцией Транссиба. Меняя логистику и скорость движения грузов и пассажиров, он может качественно изменить образ жизни центральных российских регионов. Но все-таки есть ли у нас финансовые средства кроме резервного фонда и фонда национального благосостояния для задействования в целях экономического роста?

Дело в том, что существуют крупные резервы, которые не используются главным образом из-за плохого администрирования. Приведу несколько примеров. Бюджет традиционно характеризуется крайней неравномерностью выполнения в течение года. Обычно в первом квартале финансируется лишь около 10 – 11 процентов годового плана по федеральным целевым программам, к середине года — 25 процентов и только к концу года выполнение плана достигает 95 и более процентов. В первую половину года бюджетные средства оказываются замороженными, а предприятия, исполнители программ, вынуждены обращаться за дорогими банковскими кредитами.

Не налажен в должной мере кадастровый учет объектов недвижимости. По информации федеральной налоговой службы, в государственном кадастре недвижимости нет данных на владельцев примерно 40 процентов объектов. По подсчетам ряда экономистов, из-за неучтенных собственников только региональные бюджеты недополучают около 45 миллиардов рублей ежегодно. О низкой эффективности управления инвестиционными проектами свидетельствует продолжающийся рост незавершенки.

В результате широко распространенной практики подписания фиктивных актов выполненных работ — особенно строительно-монтажных и ремонтно-строительных — бюджет теряет огромные суммы. Выплата значительным числом работодателей заработной платы работникам в конвертах приводит к неуплате налога на доходы физических лиц, особенно страдают при этом региональные бюджеты. Этим перечнем дело не ограничивается.

Российские собственники выводят свои активы за рубеж, а затем возвращают часть из них, пользуясь офшорной юрисдикцией. В итоге этой схемы, а она далеко не единственная, — прямые потери госбюджета страны. И далеко не малые. В послании Федеральному Собранию в 2013 году президент привел такие данные: через офшоры или полуофшоры прошли российские товары общей стоимостью в 111 миллиардов долларов, то есть пятая часть всего нашего экспорта. Половина из 50 миллиардов долларов российских инвестиций в другие страны также пришлась на офшоры. При этом президент отметил, что в этой сфере ничего не сделано за год.

Предложения на этот счет весьма конкретные: компаниям, зарегистрированным в иностранной юрисдикции, нельзя будет пользоваться мерами государственной поддержки, включая кредиты ВЭБа и государственные гарантии. Этим компаниям также должен быть закрыт доступ к использованию госконтрактов. Ряд российских компаний уже заявил о выходе из офшорных зон. А ведь не так все просто. В этих зонах под видом местных остаются структуры, принадлежащие российским компаниям.

Серьезная проблема создается в связи с невыплатой налогов в полном объеме. Владимир Владимирович Путин внес в Госдуму 11 октября 2013 года поправки в Уголовно- процессуальный кодекс, подлежащие вернуть следователям право возбуждать дела по налоговым преступлениям, т.е. возвращение к тому порядку, который в 2011 году был отменен — тогда возбуждение дел было передано исключительно налоговой службе. Эта поправка встретила сопротивление российских организаций, представляющих бизнес. Нужно сказать, что их позиция имеет свою логику. Проблема продолжает обсуждаться. Не исключено, что будет найдена формула, не передающая правоохранительным органам абсолютную власть при решении вопроса, призванного создать преграду для злостных неплательщиков налогов. В этом процессе должна быть активно задействована налоговая служба.

Но здравые проявления по защите бизнеса, очевидно, не следует связывать с позицией неолибералов, которые провели в 2011 году решение, по сути, об ограничении штрафом наказаний злостных неплательщиков налогов. Это не только не уменьшило число тех, кто обманывает государство в налоговой сфере, но и позволило им обойти штрафы — казна получила минимум из начисленных сумм.

«РАЗВИТИЕ ОПК ДОЛЖНО СТАТЬ ОДНИМ ИЗ ВАЖНЫХ ИСТОЧНИКОВ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА»

Жесткое сокращение расходов бюджета — таково одно из основных правил, навязываемых неолибералами. Конечно, экономия средств, сосредоточение их на остро необходимых расходах, особенно в социальной области, действенный контроль за исполнением бюджетных расходов — все это крайне необходимо. Но в неолиберальных схемах такая экономия выражается в том, чтобы любым путем сжать расходы бюджета.

Неолибералы, в частности, ратуют за сокращение бюджетных трат на военную промышленность. Не буду останавливаться на военно-политической стороне такого требования, которое игнорирует тот факт, что события на мировой арене далеко не располагают к пассивности в деле наращивания обороноспособности России, как и ее роли в антикризисных, антитеррористических акциях, без чего она не может сохранить статус глобальной державы.

Однако хотел бы подчеркнуть, что такие требования исходят от лиц, не придающих значение органичной технико-технологической связи оборонных и гражданских отраслей промышленности. В России такие связи имеют особый смысл, т.к. в военных отраслях сосредоточен солидный интеллектуальный потенциал.

Развитие ОПК может и должно стать одним из важных источников экономического роста. Это не означает милитаризацию экономики, возвращения к тем временам, когда военные расходы резко ограничивали производство товаров и услуг, необходимых населению. Сегодня картина совершенно иная, хотя неолибералы, по сути, игнорируют необходимость восстановить в России разрушенные в 90-е годы отрасли промышленности, в первую очередь машиностроение.

Отказ от реиндустриализации ими нередко рассматривается в виде задачи вхождения России в постиндустриальную стадию. Между тем переход в постиндустриальную экономику в сегодняшней практике отнюдь не предполагает отход от традиционных отраслей, которые в том числе решают и проблему занятости. Естественно, речь идет об оснащении их современной техникой. Именно на такой основе и должна решаться проблема занятости.

Мы часто говорим о низкой безработице как о некоем достижении. Между тем в развитых странах более высокая, чем у нас, безработица порождается главным образом инновационным развитием, внедрением технико-технологических достижений, сокращающих число занятых на производстве. Поэтому для России важно, чтобы низкая безработица была в условиях реиндустриализации страны. Хотелось бы, чтобы минобрнауки сосредоточилось и на переподготовке сокращающихся работников, а также на восстановлении профтехобразования в России.

Постиндустриальное общество — это не только хайтек и сфера услуг. В тех же постиндустриальных Соединенных Штатах сегодня существует тенденция восстановления для покрытия внутреннего спроса производств, ранее вытесненных в развивающиеся страны. Согласен с выводом, сделанным председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко: «Страна, претендующая на лидерство и обеспечивающая собственную безопасность, не может специализироваться всего лишь на двух-трех высокотехнологичных отраслях.

Поэтому перед нами стоит наисложнейшая задача — занять достойное место в новом технологическом укладе при одновременном инновационном восстановлении отраслей промышленности старого уклада». Необходимость реиндустриализации диктуется также тем, что у нас постоянно растет доля торговли в ВВП. Это отражает рост потребления, которое в весьма значительной степени покрывается импортом, а не отечественной продукцией.

НЕСКОЛЬКО ПОБЕД В СХВАТКАХ С НЕОЛИБЕРАЛАМИ

Каковы основные результаты противодействия неолиберальным идеям в российской экономике 2013 года? Прослеживаются «красные линии», которые вопреки активности неолибералов не были пересечены в России в минувшем году.

Не произошло отказа от государственной собственности на те объекты промышленности, которые крайне необходимы не только для безопасности, но и жизнедеятельности России. Не произошел откат и от решения социальных вопросов, поставленных в майских указах президента, хотя не все так благополучно в этой области. В своем послании Федеральному Собранию в 2013 году президент подчеркнул необходимость не только увеличения бюджетного финансирования здравоохранения, образования, но и реформирования этих отраслей, а также ЖКХ. При этом было отмечено, что такие реформы не проводились должным образом. «То ли делается так, что это вызывает негативную реакцию в обществе, то ли вообще ничего не делается. Конечно, при такой работе мы не достигнем поставленной цели», — заявил Путин.

Можно прийти к общему выводу: правительство в 2013 году не сосредоточилось на системе мер, необходимых для экономического роста. Процитирую заявление 17 декабря 2013 года помощника президента Андрея Белоусова: «Был принят целый комплекс мер по ускорению экономического роста. Пока мы ускорения экономического роста не видим. Возникает вопрос: что происходит?» По его словам, одной из площадок, на которой могут быть рассмотрены вопросы, связанные с неэффективностью ранее предпринимавшихся мер по стимулированию экономического роста и исправлению ситуации, является президиум экономического совета при президенте РФ.

Произойдет ли перелом в 2014 году? Нужно сказать, что жизнь заставила ряд руководителей, придерживающихся неолиберальных взглядов, отступать от некоторых своих первоначальных представлений. Накануне Нового, 2014, года в газете «Ведомости» была опубликована статья министра финансов Антона Силуанова. Он подчеркнул ряд моментов: во-первых, по его словам, дальнейшее сокращение государственных расходов может только усугублять кризисную ситуацию. Во-вторых, решение задачи стабильности государственных финансов «заключается в комбинировании мер среднесрочного и долгосрочного характера, обеспечивающих устойчивое развитие.

В краткосрочном же периоде важно восстановление темпов экономического роста, поэтому фискальная консолидация, если она проводится, не должна быть слишком активной». Переход министерства финансов на такую позицию, если он состоится, безусловно, внушает оптимизм. Есть еще один важный итог 2013 года, на этот раз не относящийся к экономике: не удалось провести идею о демократизации нашего общества за счет ограничения государственной власти.

Необходимость перевода ряда государственных функций на общественный уровень очевидна. Но этот процесс не может и не должен ассоциироваться с ослаблением властных структур. Если такое произойдет, то процесс демократизации в нашей стране захлебнется, перерастая в неуправляемую стихию. Такая постановка абсолютно не противоречит, а наоборот, подкрепляет те идеи, с которыми выступил президент Путин в ежегодном послании Федеральному Собранию. Среди таких идей — широкая общественная дискуссия с тем, чтобы общественные инициативы становились частью государственной политики, а общество контролировало бы их исполнение.

Особое значение имеет предложение провести откровенный разговор в обществе на тему межэтнических отношений. «Здесь, — сказал президент, — фокусируются многие наши проблемы, многие трудности социально-экономического и территориального развития, и коррупция, и изъяны в работе государственных институтов, и, конечно же, провалы в образовательной и культурной политике, что зачастую приводит к искаженному пониманию истинных причин межэтнического напряжения». Межэтнические конфликты провоцируют выходцы из некоторых южных районов России и продажные сотрудники правоохранительных органов, которые крышуют этническую мафию, и русские националисты, готовые бытовые трагедии сделать поводом для вандализма и кровавых разборок.

Уважаемые коллеги! Я ознакомил вас с моим видением противоборства с либеральным уклоном, который несет в себе большие опасности для России. Надеюсь, что это противоборство будет нашим обществом, нашим государством выиграно. Спасибо за внимание.

Из выступления Президента “Меркурий-клуба” академика РАН Евгения Примакова на заседании 13 января 2015 года, ЦМТ Москвы

Единственной альтернативой для России является опора в первую очередь на внутренние резервы и возможности.

«Мое выступление на новогоднем заседании «Меркурий-клуба» сегодня происходит на фоне нелегкой ситуации в российской экономике. Сказываются внешние причины: падение мировых цен на нефть, антироссийские санкции.

Какой стратегический выход предполагается для преодоления тяжелой полосы в развитии нашей экономики?

Многие, в том числе правительственные деятели, считают, что нужно дождаться лучших времен и набраться терпения. Гораздо ближе мне, да, очевидно, и большинству россиян, заявление Президента Путина в его ежегодном послании Федеральному собранию: «Мы добьемся успеха, если сами заработаем свое благополучие и процветание, а не будем уповать на удачное стечение обстоятельств или внешнюю конъюнктуру. Если справимся с неорганизованностью и безответственностью, с привычкой «закапывать в бумагах» исполнение принятых решений. Хочу, чтобы все понимали – это не просто тормоз на пути развития России, это прямая угроза ее безопасности».

В этих словах – суть необходимых изменений в развитии экономики России.
К тому же не приходится ожидать скорых внешнеэкономических сдвигов, благоприятствующих нашей стране. Вряд ли произойдет в близлежащем времени отмена санкций. Уповать на заявления ряда политических деятелей и представителей европейского бизнеса, высказывающихся против антироссийских санкций, не реалистично. Европа сейчас не в том положении, чтобы пойти наперекор позиции США. Экономика ЕС балансирует на грани рецессии и слишком зависима от американского рынка, показателем развития которого является рост ВВП США в 2014 году на 5%. Не последнюю роль играет и антироссийский настрой наднациональных структур Европейского Союза.

Что касается снижения мировых цен на нефть, то это тоже не быстро проходящее явление. Нужно серьезно относиться к тому, что США, оставаясь пока нетто-импортером нефти, увеличили ее добычу, почти достигнув уровня России. Можно констатировать также, что ОПЕК уже не является регулятором квот на добычу нефти и, следовательно, не влияет, как прежде, на динамику мировых цен. Сплоченность стран-участниц этой организации осталась в прошлом. Нельзя пройти мимо и того, что прогнозируется относительно невысокий уровень среднего роста мировой экономики.

Конечно, изменения внешнеэкономической для России обстановки в ее пользу – даже небольшие – нужно приветствовать и использовать. Незыблемым сохраняется курс, исключающий самоизоляцию нашей страны, в том числе в экономической области. Мы заинтересованы в сохранении или налаживании новых экономических отношений со всеми странами и зарубежными компаниями, которые проявляют в этом заинтересованность. Но при любой ситуации единственной альтернативой для России является опора в первую очередь на наши внутренние резервы и возможности для количественного и качественного роста экономики.

По словам Президента Путина, по худшему сценарию выход России из тяжелой экономической полосы произойдет в течение не более двух лет. Но это время обязательно должно быть наполнено нашей активностью в первую очередь для диверсификации экономики. Иными словами, поворот от ее сырьевой направленности к развитию обрабатывающей наукоемкой промышленности. Этому должно служить и импортозамещение. Мы пропустили много лет, четверть века, когда эта задача могла бы решаться. Но давайте не сосредотачиваться на критике прошлого, а обратим свой взор в будущее, на определение экономического маневра выхода из тяжелой экономической полосы.

Не буду останавливаться на конкретных предложениях Путина для исполнения правительством такого маневра. Однако, несмотря на привычно общие задания министерствам и ведомствам, нет оснований считать о готовности исполнительной власти предложить обоснованный, базирующийся на конкретно намечаемых действиях, проект разворота страны к диверсификации экономики и ее росту на этой основе.

А что это значит в нашей действительности? Если даже в массе своей мы понимаем, что нужно что-то делать, но что именно? Просто добросовестно трудиться на своем рабочем месте? Да, это необходимо. Но не менее необходимо знать – во имя чего трудиться. Такого, к сожалению, не происходит. Переход к чисто денежной мотивации труда не должно вытравлять из нашей жизни идею.

Медлительность правительства в принятии магистральных решений или простое созерцание того, что происходит, подчас объясняют тем, что изменение структуры экономики может нанести серьезный удар по бюджету, так как половина его доходов ныне имеет своим источником ТЭК. Между тем следует иметь в виду, что на большинстве месторождений приемлемую доходность уже обеспечивает цена в 60 долларов. «Лукойл» заявил, что на месторождениях Западной Сибири добыча рентабельна даже при 25 долларах. Однако для трудноизвлекаемой нефти ситуация сложнее. На арктическом шельфе рентабельность добычи обеспечивается только при цене 100-120 долларов за баррель. Стоит ли нам в таких условиях форсировать добычу на шельфе Ледового океана? Почему при всей важности этого региона для России не сделать паузу в освоении арктических нефтегазовых месторождений? Такую паузу уже сделали некоторые наши конкуренты. США пробурили последнюю скважину на арктическом шельфе в 2003 году, Канада – в 2005 году.

При такой паузе никто не противодействует, а напротив, поощряет рост добычи нефти и газа в Восточной Сибири, в других регионах страны. Речь идет не об этом, а об изменении структуры экономики, что вытащит Россию из прямой зависимости от сырьевого экспорта и позволит убыстрить технико-технологический прогресс. Для этого далеко не обязательно сокращать добычу и экспорт сырья. Но значительная часть доходов от сырьевого экспорта должна направляться на развитие российской экономики в целом, естественно, не забывая о социальных и других потребностях страны.

Другим «доводом» в пользу отсутствия или во всяком случае медлительных действий правительства по использованию всех ресурсов для роста экономики приводится озабоченность финансовым состоянием нашей страны, что проявляется в проблемах с курсом рубля. Конечно, финансовая стабильность должна оставаться в центре внимания. Но главная проблема в том, чтобы финансовая консолидация служила экономическому росту, а как показывает практика, этого не происходит, так как не обеспечено кредитование реального сектора экономики. Более того, как хирургическую меру можно расценивать доведение ключевой ставки Центрального банка до 17%. Но такое хирургическое вмешательство должно быть строго ограничено во времени. Никаких выводов о сроках предпринятой меры от ЦБ или правительства мы не знаем.

Одной из основных составляющих перехода к диверсификации российской экономики является эффективная экономическая децентрализация. Этому я посвятил свое выступление 19 мая прошлого года на заседании «Меркурий-клуба». Тогда подчеркивалось, что мы недооцениваем значение оптимизации отношений по линии центр-регионы. Такое положение в принципе сохраняется. Однако наврядли можно выправить экономическое состояние России без децентрализации в этой области. И не только. Наши СМИ часто грешат перепечатками из западной прессы, где предсказывается «цветная революция» в России. Ее заготовителями и исполнителями называется оппозиция режиму Путина. Абсолютно не верю, что верх во внутриполитической обстановке в нашей стране способна взять кучка несистемных оппозиционеров, не пользующаяся поддержкой в массах населения. Но турбулентность в обстановку может внести ухудшение социального положения большинства населения и отсутствие радикальных перспектив повышения роли субъектов Федерации.

Отсутствие подвижек или крайняя медлительность в федеральном строительстве нашей страны стало причиной того, что заостряю эту важнейшую тему и в сегодняшнем выступлении. Значение оптимизаций отношений центра с субъектами РФ возрастает и на фоне событий на Украине. Еще контрастнее выглядит необходимость неразрывной связи между назревшей экономической децентрализацией и укреплением роли федерального центра, скрепляющего страну в единое целое.

Начну с вопроса: были ли позитивные сдвиги в бюджетном федерализме в 2014 году? Правительство еще в 2013 году заявило об отказе от перераспределения доходов в пользу субъектов Федерации, несмотря на то, что на практике мы явно отошли и продолжаем отходить от бюджетного Кодекса 1998 года, определившего раздел федерального бюджета между центром и субъектами Федерации 50 на 50 процентов. По мнению, высказанному председателем правительства, изменений консолидированного бюджета в пользу субъектов Федерации можно ожидать не раньше середины 20-ых годов, то есть с окончанием модификации российских вооруженных сил. От такой перспективы, по сути, отказался Президент Путин, по словам которого с нынешнего 2015 года запускается программа компенсации расходов субъектов Федерации на создание индустриальных парков. Это решение исключительно важно для развития собственного промышленного потенциала регионов. Но дело, конечно же, упирается и в реальное выделение средств центром и в способность регионов их использовать по назначению. Финансовая помощь и поддержка из центра должны идти параллельно региональным мерам по привлечению инвесторов, создания для них привлекательных условий. Есть вполне успешные в этом плане регионы. Но их практика привлечения инвесторов должна распространяться быстрее. Этого пока мы не наблюдаем.

Трудно игнорировать тот факт, что большинство субъектов Федерации и муниципалитетов могут выполнить свою роль в социально-экономическом развитии России лишь тогда, когда достигнут финансовой достаточности. Сохраняет свое особое значение реализация планов, намеченных в предвыборных статьях Президента Путина, включая увеличение зарплат врачей, учителей, работников культуры. Однако, как известно, правительство решило переложить решение этой задачи на плечи субъектов Федерации не только без адекватного финансирования из федерального бюджета, но и без учета реальных возможностей преобладающего большинства регионов. Можно считать, что в прошлом году правительство от этой линии не отошло.

Хотелось бы подчеркнуть, что отход от бухгалтерской позиции в отношение субъектов Федерации отнюдь не означает отрицания необходимости жесткого контроля за расходами региональных и местных бюджетов, пресечения коррупционной практики, развивающейся на местах. Но это следовало бы делать, опираясь на здоровые элементы в субъектах Федерации, а не путем подмены децентрализации установлением жесткого управления над осуществляемыми проектами на территории регионов. По сути, такой вывод, предлагаемый рядом экспертов, лишает субъекты Федерации их суверенных прав.

В этой связи вспоминаю, что на заседаниях правительства, которое я возглавлял, предлагалось, чтобы до дотационных субъектов Федерации доводилось, скажем, на период между выборами властей фиксированная ставка на пополнение федерального бюджета. Размеры ставки предусматривались в виде разницы между трансфертами из центра и налоговыми отчислениями регионов в федеральный бюджет. Разница определялась как средняя за предшествовавший межвыборный срок. Все заработанные и собранные сверх этого средства предполагалось оставлять в распоряжение регионов. Эту схему, которая могла бы ограничить и субъективизм центра и лоббирование субъектов Федерации, поддержал в беседах со мной целый ряд губернаторов. Из их высказываний следовало, что внедрение такой схемы создаст серьезный стимул для увеличения сборов налогов и, в конечном счете, стимулирования социально-экономического развития регионов.
Все это имеет отношение к бюджетному федерализму, который далеко еще не освоен в России. Большую роль в федеральном строительстве призваны сыграть также территории опережающего развития. Такие территории обозначены. Нам известна и их экономическая и стратегическая роль. Но это не означает, что планы, обеспечивающие более быстрое развитие этих территорий, уже претворялись в жизнь в полной мере в 2014 году. Как известно, Президент Путин назвал опережающее освоение Дальнего Востока и Восточной Сибири основным проектом XXI века. Но и сейчас эта задача решается не комплексно, звучит немало критики такого положения, следуют и кадровые изменения, но воз, как говорится, и ныне там. Вспоминаю заявление вновь назначенного руководителя минвостокразвития о том, что уже существуют 16 крупных вполне проработанных проектов, готовых к исполнению. Но это произойдет в том случае, если правительство даст под инфраструктуру средства из Федеральной целевой программы. Многие сочли, что наконец-то происходит переход от концепций, планов, слов к реальным действиям. Но после объявления о переходе к конкретным проектам, мы ничего о них уже не слышим.

Приведу также оценку гендиректора группы компаний «Русагро». По его словам, компания готова создать один из крупнейших в мире производственных кластеров в Приморье. Но там даже нет доступа к газу. Через весь Приморский край идет магистральная газовая труба до Владивостока, но от нее почти нет ответвлений. Никто не предлагает газопровод среднего давления.

Все большее значение будет иметь продуманная линия социально-экономического развития Крымского федерального округа. Это главное условие адаптации Крыма в системе Российской Федерации. Опубликована Федеральная целевая программа развития новых субъектов Российской Федерации Крыма и Севастополя, которая имеет свою специфику: половина средств из 654 миллиардов рублей, которые ассигнуются из федерального бюджета до 2020 года, придется затратить на строительство дорожной инфраструктуры, соединяющий Крым через Керченский пролив с остальной Россией. Опять слова, опять телевизионные шоу, опять разговоры на тему: мост или тоннель, но исполнительный орган не спешит принимать решение.

Бесспорна ориентация федеральной целевой программы на строительство новых линий электропередач, дорог, больниц, туристско-рекреационных центров, реконструкцию газового хозяйства, налаживание водоснабжения. Но опять разговоры об активизации бизнеса в осуществление этих проектов, а не конкретные планы их исполнения.
Вместе с тем, судя по графику финансирования ФЦП по Крыму и Севастополю на первом этапе в 2014-2017 годах инвестиции будут иметь скорее подготовительный характер. Одновременно в число первоочередных задач развития Крыма и Севастополя правительством выдвигается для незамедлительного исполнения создание в Крыму Крымского федерального университета путем объединения 7 действующих научных организаций и 7 вузов. Объявлено, что финансирование начнется уже с 2015 года.
Создание нескольких «территориальных» министерств в правительстве для развития Дальнего Востока, Восточной Сибири, Крыма, Северного Кавказа могло бы изменить на правительственном уровне процесс принятий решений и их осуществления по стратегическим территориям. Очевидна целесообразность отказаться от такой практики, когда за федеральные целевые программы и другие государственные проекты отвечают все заинтересованные министерства и ведомства. Такой обезличенный подход даже в условиях координации на уровне заместителя председателя правительства оказался в прошлом году в немалой степени несостоятелен. Сложится ли иная система, покажет будущее.

Жизнь выдвигает требования изменить положение местного самоуправления. Для этого нужно четко определить его организационные и финансовые основы, распределить полномочия и финансовые ресурсы между местным самоуправлением и регионом. В России более, чем 22 тысячи муниципальных образования – от крупного города до небольшого сельского поселения. Весьма важен отказ российского руководства от универсального подхода с определением тех социально-экономических функций, которые закрепляются за муниципалитетами. Это особенно относится к сельским поселениям, местные власти в которых практически не дееспособны.

Ко всему этому можно добавить и продолжающиеся в 2014 году конфликты между главами субъектов Федерации и мерами крупных городов – центров таких регионов. По всей видимости, они имеют не только субъективный, но и объективный характер. Но это не означает, что не следует предпринимать главным образом законодательные меры для их смягчения. В США, например, наряду с распределением функций между различными этажами власти обозначаются и совместные функции. К ним относятся налогообложение, регламентация деятельности корпораций, обеспечение благосостояние населения. К штатам отнесены такие функции как здравоохранение и социальное обеспечение, высшее образование на уровне штата, регулирования деятельности малого бизнеса, разработка природных ресурсов для внутреннего рынка и другие. Что касается местных органов власти, то они отвечают за начальное и среднее образование, местную полицию и пожарную охрану, муниципальный транспорт, городские налоги, строительство и поддержание дорог на своих территориях, общественные работы и социальное обеспечение населения. Важно отметить, что в США законодательно предусматриваются зоны, в которых федеральный центр, штаты и местные органы власти могут договариваться о перераспределении полномочий сторон.

Наша практика в отношении местных органов власти имеет свою специфику, вместе с тем необходимо ознакомиться с опытом федерального бюджетного строительства в других странах.

Естественно, одним лишь бюджетным федерализмом не исчерпываются взаимоотношения центра и субъектов Российской Федерации – страны многонациональной, многоконфессиональной. Сразу же оговорюсь, федерализм сам по себе не идентичен демократии. Государство с федеральным устройством не обязательно более демократично, чем унитарное. Но отсутствие федерализма в системе устройства многонационального государства признак его недемократичности. Об этом следует задуматься особенно в условиях существования тенденции построения федерации на базе территориального федерализма. Ряд политиков и экспертов даже ссылаются на такого высокого авторитета, как академик Никита Моисеев, который писал: «Для Российской Федерации было бы большим благом преобразование ее в федерацию штатов». Но для России такой выпрямленный подход, подрывающий стабильность в стране, абсолютно контрпродуктивен. Федерации в США совершенно другого рода, чем в России. Население штатов состоит в основном из нескольких поколений иммигрантов, а не людей, предки которых сотни, тысячи лет обитали на этой земле.

Данные последней переписи населения в 2010 году свидетельствуют о серьезных различиях в численности лиц, принадлежащих к «титульной» нации в общем населении регионов. Эти различия носят этнический характер. Вместе с тем чрезвычайно высок процент лиц, обладающих общегосударственным русским языком в независимости от их этнической принадлежности. В 17 из 21 республик Российской Федерации этот процент не ниже 95. Очень высокий процент русскоязычного населения в автономных округах. Этот показатель весьма важен, так как нельзя отделять друг от друга язык и культуру в ее широком смысле.
Вывод из таких сопоставлений для развития российского федерализма неоднозначен. Во-первых, включение всех субъектов в административно-территориальные устройства фактически означало бы конец федерализма в многонациональной России. Во-вторых, очевидно существуют предпосылки для рассмотрения целесообразности присоединения отдельных национальных образований к субъектам Федерации, созданным на территориальной основе. Политическим анахронизмом является, например, существование Еврейской автономной области, где «титульная» нация составляет меньше 1 процента населения.

В 2000-ные годы имело место объединение некоторых административных национальных округов с территориальными субъектами Федерации. Образовался ряд краев. Смысл таких объединений безусловно заключается в поисках пути для более эффективного решения социально-экономических проблем. Однако при продолжении процесса вхождения некоторых национальных образований в административно-территориальные субъекты следовало бы твердо исходить, что дело касается тех национальных объединений, в которых «титульная» нация не только малочисленна, но занимает крайне небольшой процент населения. Вместе с тем объединение с другими субъектами Федерации ни в коем случае нельзя рассматривать как процесс отказа от этнических особенностей того или иного народа. Влияние на них русской культуры будет происходить без навязывания сверху.
Особое значение имеет разграничение между национализмом и патриотизмом. Национализм не ограничивается защитой культурно-исторических особенностей данной нации, необходимостью отстаивать ее интересы. Это было бы приемлемо, если бы суть национализма не заключалась в противопоставлении другим нациям, на которых националисты обычно смотрят свысока. Такое отношение свойственно не только крупным, но и малочисленным нациям.

Об истинном патриотизме, проявляющемся в любви к России, прекрасно сказал Николай Александрович Бердяев: «Любовь наша к России, как и всякая любовь, – произвольна, она не есть любовь за качество и достоинство, но любовь эта должна быть источником творческого созидания качеств и достоинств России. Любовь к своему народу должна быть творческой любовью, творческим инстинктом. И менее всего она означает вражду и ненависть к другим народам. Путь к всечеловечеству для каждого из нас лежит через Россию».

Весьма нелегко развить процесс перехода к общегражданскому самоопределению российского населения. Категорически нельзя вести дело к общегражданской идентификации через противопоставление русской культуре, искусству, истории национальных традиций, культуры этнических групп, населяющих нашу страну.
Перед нашими глазами развернулась трагедия во Франции. Нужно ли нам извлекать из нее уроки? Такая истина, что свобода печати необходима для построения демократического общества неоспорима. Но кто сказал, что следует поддерживать в той или иной форме свободу публикаций в СМИ, если они направлены на унижение, оскорбление религиозных чувств. Призывы доказать свободу печати через публикацию карикатур, например, на Пророка Мухаммеда, задевают чувства мусульманской части населения – верующих и неверующих. А в России это не так уж мало – 18, а возможно и больше миллионов граждан. Естественно не все они, да и их большинство не придерживаются экстремистских взглядов. Но призывы, направленные на разжигание антиисламской истерии неизбежно приведут к увеличению числа тех, кто хотел бы изолироваться, остаться в стороне от общегражданского строительства, как в европейских государствах, так и в России.

Конечно, изложенная точка зрения не имеет ничего общего с попыткой обелить террористов. Кровавые террористические вылазки, где бы они и кем бы они не осуществлялись, – страшное зло. Никакого им оправдания нет и не может быть. А мы, как представляется, снисходительно относимся к нашим псевдолибералам, которые в данном случае смыкаются с носителями ксенофобских настроений. Серьезное противодействие русофобии, возрождающемуся нацизму, антисемитизму имеет первостепенное значение, но на данном этапе, думаю, что к этому следует добавить решительную борьбу с теми, кто покушается на религиозные ценности мусульман. Однако мобилизация на борьбу против исламского экстремизма невозможна без включения местного населения, заинтересованного в серьезном противодействии не только террористам, но и коррупционерам. Не секрет, что именно коррупция является одним из основных факторов, увеличивающих сторонников отказа от светского характера власти.

Нельзя также пройти мимо того, что происходит усиление межнациональных и межконфессиональных противоречий в результате большего притока иммигрантов в Россию из государств Центральной Азии – бывших среднеазиатских республик СССР. По оценке Федеральной миграционной службы, большая часть иммигрантов неконтролируемые, предоставленные самим себе. Нелегалы находят работу в ряде фирм, заинтересованных в привлечении поразительно дешевой рабочей силы при невыплате за нее налогов. Нелегалы вливаются в этнические преступные группы и используется этими группами, зачастую сотрудничающими с полицией, для контроля, например, над торговыми рынками.

Большое значение несомненно имело принятие Закона об ответственности региональных и муниципальных властей за межнациональные конфликты. Меньше внимания, к сожалению, уделяется мерам, определяющим ответственность работодателей, а это сегодня, как представляется, должно стать одним из главных направлений ликвидации ущерба от нелегальной иммиграции.

Но миграционная политика не замыкается проблемой нелегалов. Немаловажное значение имеет закрепление тех приезжающих в Россию, которые становятся законопослушными специалистами. Недостаточно внимания мы уделяем и вовлечению молодежи из стран СНГ в обучение или стажировку в российских вузах.

Таковы некоторые проблемы российского федерализма, на которых хотел бы остановить ваше внимание.

Конечно, говорить о важных для России процессах в 2014 году и не сказать о международной обстановке было бы непонятно. Не хотел бы повторять все, что мною уже было сказано. Но мог бы выделить некоторые моменты, по которым в 2014 году проявились одиозные мнения некоторых политиков или экспертов. Пусть это и одиночки, но их слова становятся через наши СМИ достоянием общественности.

Итак, можно ли по-прежнему говорить о российской заинтересованности в том, чтобы юго-восток оставался частью Украины? Отвечаю: считаю, что нужно. Только на такой основе можно достичь урегулирования украинского кризиса. Другой вопрос: следует ли включать в число «уступок» США и их союзникам в Европе отказ от воссоединения Крыма и Севастополя с Россией? Отвечаю: нет, это не должно быть разменной монетой в переговорах. Следующий вопрос: в условиях несоблюдения минских соглашений, может ли Россия в крайней ситуации ввести свои регулярные воинские части в помощь ополченцам? Отвечаю: категорически нет. Если бы такое случилось, это было бы выгодно США, которые использовали бы такую ситуацию, чтобы держать под собой Европу на целый век. Вместе с тем такая позиция с нашей стороны не означает отказа от поддержки ополченцев, которые добиваются учета особенностей юго-востока Украины в структуре украинского государства.
Можно ли говорить о переориентации России на Восток? Отвечаю: это не так. Россия хотела бы нормализовать отношения с США и Европой, но игнорировать быстровозрастаемое значение Китая и других стран, входящих в Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, было бы неразумно. Нас часто запугивают тем, что нам грозит стать сырьевым придатком Китая. Россия уже в силу своих возможностей никогда ни чьим сырьевым придатком быть не может и не будет.

И наконец, еще один немаловажный вопрос: должна ли Россия держать дверь открытой для совместных действий с США и их натовских союзников в том случае, если эти действия направлены против настоящих угроз человечеству – терроризма, наркоторговли, раздувания конфликтных ситуаций и так далее. Несомненно должна. Без этого, не говоря уже о заинтересованности россиян в ликвидации опасных международных явлений, мы потеряем свою страну как великую державу. Россия в таком случае не сможет занимать одно из главных мест среди тех государств, которые готовы пользоваться поддержкой России, но с учетом и ее собственных интересов.»