Сергей Юрьевич Глазьев — российский экономист и политик. Доктор экономических наук, профессор, академик Российской академии наук, действующий Член Коллегии по основным направлениям интеграции и макроэкономике Евразийской Экономической Комиссии. Советник Президента Российской Федерации всегда серьёзно относился к опыту Китая в организации своей экономики и применения ее опыта в России. В одном из своих интервью достаточно подробно изложил на сей счет свою точку зрения:
«Пузырящееся наследство Бреттон-Вудса – это серьезное событие эпохального масштаба, я бы сравнил с Бреттон-Вудской конференцией, по итогам которой были созданы Международный Валютный Фонд и Мировой Банк. Потому что на наших глазах формировалась новая архитектура мировых финансово-экономических отношений. И она сильно отличается от привычного мира либерализации по-американски, где те же Международный Валютный Фонд и Мировой Банк, выполняя политический заказ американского капитала, ломают национальные границы, заставляют все страны мира снять пограничные барьеры на пути движения капитала. Россия два десятилетия шла в кильватере либеральной глобализации по-американски, получив традиционный для слаборазвитых стран результат: государственные барьеры сняты, международный капитал может свободно гулять по нашей территории. При этом иностранных инвестиций мы особо и не видим, зато не менее триллиона долларов нашего капитала утекло на Запад. Произошла оффшоризация экономики, на сегодняшний день примерно половина прав собственности в российской промышленности принадлежит нерезидентам.
Эта оффшоризация и космополитизация нашего крупного бизнеса привела к тому, что в России построен капитализм африканского типа, где компрадорская олигархия просто откачивает из страны ресурсы ради того, чтобы безбедно жить на Западе. Это бесперспективная модель. Если идти на поводу у Международного Валютного Фонда, мы получим такой же результат как и все другие страны, которые исполняли рекомендации Валютного Фонда. Исполняли на самом деле в интересах транснациональных корпораций, которые в действительности сплошь американские, европейские и японские. И источником их силы является бесконечная кредитная подпитка со стороны эмиссии доллара, евро, йены. Это такая финансовая экспансия, которая обеспечивает им огромное конкурентное преимущество.
Но сегодня этот мирохозяйственный уклад себя исчерпал. Мы видим, что последние восемь лет идет денежная накачка всей экономики, американские корпорации могут получать кредиты под 1-2% годовых, бесконечно расширяться, но это не дает ожидаемого эффекта. Потому что из-за мотивации на получение сверхприбыли, причем краткосрочной, капитал сосредоточился в финансовом секторе. Пирамиды производных финансовых бумаг, на которых отыгрывались краткосрочные гигантские прибыли, впитали в себя практически всю гигантскую денежную эмиссию, исчисляемую триллионами долларов, евро и йены. Примерно на один доллар, который попадает в реальный сектор, где-то долларов пять всасывается подобными финансовыми «пузырями». Только то, что мир по привычке торгует в долларах, доллар используется как валюта-убежище, этот механизм продолжает воспроизводить себя.
В отличие от России Китай идет своей дорогой, эта страна лидирует в мире по темпам экономического роста все последние 25 лет. Китайская модель стала очень привлекательной для развивающихся стран, мы видим, что по этому пути пошел Индокитай, та же модель формируется в Индонезии, используя элементы китайской экономической модели, вырывается вперед по темпам экономического роста Индия.
Китайская модель – это централизованное долгосрочное планирование, формирование государственных приоритетов в целях обеспечения максимального роста народного благосостояния. Здесь критерием экономической политики является не максимизация прибыли олигархов и не какие-то формальные показатели, наподобие уровня инфляции или платежного баланса, а все тот же рост народного благосостояния. Это социалистическая рыночная экономика, в которой рыночные механизмы, благодаря системе государственного регулирования, направляются на цели роста производства. При этом огромное внимание уделяется научно-техническому прогрессу. По темпам роста расходов на НИОКРы и увеличение численности инженеров Китай лидирует много лет подряд, сегодня армия китайских ученых и инженеров намного превышает нашу, и уже приблизилась к американской.
Китай не идет на поводу у Международного Валютного Фонда, в этой стране действует валютный контроль, китайцы следят за тем, чтобы деньги, которые эмитируются, направлялись на финансирование инвестиций, модернизацию и рост производства. И мы видим чудесные вещи, которые совершенно непонятны российским монетаристам: в Китае объем денежной массы вырос более чем в 50 раз. Сегодня по капитализации китайская экономика практически сравнялась с американской, а по объемам производства – превысила американскую.
За счет чего удалось добиться подобных результатов? За счет управляемой денежной эмиссии. Китай встал на ноги после реформ Дэн Сяопина, когда были развернуты рыночные механизмы и были сняты идеологические стереотипы. Рынок начал работать, функционировать на повышение объемов производства. Они следили за тем, чтобы была конкуренция на рынке, потому что если нет конкуренции, тогда рынок работает в пользу монополистов.
Пекин жестко контролирует монополии, государство обеспечивает дешевый доступ к кредитам, долгосрочные планы помогают бизнесу сориентироваться. На самом деле доля рыночного сектора в сегодняшнем Китае больше, чем доля государственного. Но денежные потоки идут под контролем государства для того, чтобы подпитывать частный бизнес. В России же, замечу, деньги находятся в руках у государственных банков. В принципе, как и в Китае, только там государственные банки отвечают за рост кредита, в целях роста производства, и банки идут вслед, финансируют планы роста производства в соответствии с общей идеологией экономического развития. Эта идеология заставляет всех чиновников, от поселковых советов до ЦК Компартии Китая, работать на рост инвестиций. У них, если хотите, национальная экономическая идея – рост инвестиций. Поэтому у них норма накопления – 45% ВВП, вдвое больше, чем у нас. А с учетом объемов китайской экономики, у них объемы инвестиций на порядок больше, чем у нас. И это все результат целенаправленного управления денежной эмиссией.
Советский опыт Пекина
Китайцы предлагают сегодня всем государствам Евразийского континента, Африки и Латинской Америки вместе подумать о долгосрочных планах развития в общих интересах. Стержнем этих планов является финансирование инфраструктурных проектов. Все государства заинтересованы в современных автомобилях, качественных дорогах, скоростных железнодорожных магистралях, авиационном сообщении, устойчивом энергетическом снабжении. Пекин уже прокладывает трубопроводы, сделал пакистанскую железную дорогу, устанавливает прямой транспортный коридор с Ираном.
Когда Китай предлагает разным странам мира объединиться в решении задач развития, он исходит из своей концепции выстраивания транспортных и энергетических артерий для того, чтобы все экономическое пространство функционировало эффективно. Пекин, конечно, заинтересован в том, чтобы китайские товары продвигались по миру. Но он не ставит в качестве первостепенной задачи получение сверхприбылей, китайцы кредитуют развитие инфраструктуры не для этого, а для того, чтобы обеспечить присутствие своего бизнеса, наряду с развитием экономики этого региона.
Классический пример – Эфиопия. Пока китайские специалисты и инвесторы не пришли туда, эта страна была символом голода и нищеты. Сегодня Эфиопия вышла на первое место в мире по темпам экономического роста, взяв китайскую модель за образец, и китайские инвестиции пошли в развитие инфраструктуры.
Ранее китайский опыт принял Лаос, после чего эта страна была на первом месте в мире по темпам роста, сегодня же – Эфиопия. Если темпы роста экономики Лаоса составляли где-то 12%, то в Эфиопии сейчас – больше 13%.
Китай предлагает такую стратегическую, многолетнюю концепцию сотрудничества на основе совместных инвестиционных проектов. Чем-то эта модель похожа на советскую индустриализацию в других регионах планеты. СССР занимался тем, что финансировал строительство заводов. Мы не пытались изъять прибыль из Африки, из Азии, куда вкладывали деньги. В итоге этого процесса Советский Союз закончил свой жизненный цикл с активами 140 миллиардов долларов по всему миру. Нам были должны многие страны, но мы не смогли получить деньги с них. Потому что в свое время, в рамках концепции социалистического строительства, руководствуясь планом, где не было рынка вообще, особо не заморачивались на тему окупаемости инвестиций. То есть были просто довольны тем, что на заводах в Африке и Азии выпускается металл, идет экономический рост, и они идут по пути социалистической ориентации.
Конечно, нельзя сказать, что это было чистое субсидирование. Из этих стран мы тоже получали товары, например, финики из Ливии и Египта, или пальмовое масло из стран Индокитая. Существовала и совместная с Вьетнамом нефтяная компания «Вьетсовпетро», которая действовала, правда, на рыночных принципах. То есть в рамках модели планового социализма без рынка стояла задача составить некий материальный баланс, чтобы под эти капитальные вложения шла кооперация производства, сотрудничества, и формировался общий народнохозяйственный комплекс, который охватывал очень много стран мира, составляя треть всей мировой экономики. Есть мнение, что крах Советского Союза в экономическом смысле был предрешен тем, что мы признали использование доллара в качестве мировой системы расчетов
Китай учел ошибки СССР. И поставил в качестве одного из основных принципов – требование окупаемости инвестиций. Но повторюсь, они не закладывают сверхприбылей, потому что мыслят стратегически долгосрочно. В отличие от американской модели, где главное сиюминутные сверхприбыли. Поэтому американская экономика и стала спекулятивной. А Китай инвестировал в экономику других государств примерно триллион долларов. Поэтому Китай формирует финансовую инфраструктуру под «Один пояс – один путь», исходя из общепринятых принципов банковского кредитования. Пекин создал Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Фонд Шелкового пути, банк БРИКС тоже сориентирован на долгосрочные инвестиции.
Китайский опыт крайне поучителен и привлекателен. Пекин не пошел на либерализацию вывоза капитала, потому что, идя по пути такого расширения своего международного участия, китайская экономика столкнулась с такой же проблемой, что и Россия – с оттоком капитала.
Когда капитала стало слишком много, был возвращен Гонконг, появилась своя, по сути, оффшорная зона внутри страны. Китай остановился в своей либерализации экономики. Сегодня китайский юань признан международной резервной валютой без свободной конвертации по капитальным операциям. Китай сохранил валютный контроль, это делается для того, чтобы денежные потоки шли в интересах роста производства и инвестиций, не уходили в оффшорные зоны, не растекались и потом возвращались обратно через спекуляции, раздувая «пузыри» на Шанхайской или Гонконгской биржах.
Что важно, в рамках программы «Один пояс – один путь» – предполагается сотрудничество в национальных валютах. Тем самым участники этого процесса хотят избавить себя от сюрпризов со стороны наших западных партнеров, таких как экономические санкции. То есть вариант либерализации глобализации по-китайски отличается от глобализации по-американски тем, что сохраняется национальный суверенитет, сохраняются национальные валюты. От каждого участника требуется какой-то элемент планирования своего участия, целеполагания. Потому что невозможно в рамках такой концепции, скажем, осчастливить какую-либо страну, если она сама не понимает, как она хочет быть осчастливлена.
Мы в России должны свою систему управления экономикой выстроить в соответствии с современными принципами сочетания планирования и рыночных механизмов. Так, чтобы эти рыночные механизмы работали в интересах роста производства и благосостояния людей. Обуздание денежных потоков в интересах роста производства и инвестиций, управление, создание денег – это тот момент, который у нас отсутствует. Но у нас есть производственные мощности, есть люди. Мы Китаю до сих пор строим атомную энергетику. У нас есть конкурентные преимущества в ракетно-космической отрасли, в авиационной промышленности. Просто нужно научиться управлять деньгами.» – утверждает Сергей Глазьев.
«Почему Китай стартовал с гораздо более низкого уровня, чем Россия, но уже превратился во вторую экономику мира после США, а Россия, в начале рыночных реформ существенно опережавшая Китай, оказалась на двенадцатом месте?»
Российская «Независимая газета» процитировала эксперта института Дальнего Востока РАН Александра Ларина:
«Пора нам учиться у Китая… В любое случае пример Китая должен дать нам заряд исторического оптимизма, если Китай поднялся из глубин отсталости и нищеты и сумел добиться „возрождения нации“, то почему бы российской нации не начать возрождение?»
За эти годы было немало споров и дискуссий в российских СМИ, считалось, что китайская модель не подходит России. В любом случае за последние десять лет «взгляд на Восток» приобрёл важное стратегическое значение, о чем свидетельствуют активное развитие Дальневосточного региона, открытие зон свободной торговли. Согласно опросу, проведённому в 2015 году, 59% россиян поддерживают продолжение «поворота на Восток», а 70% считают, что активное сотрудничество с азиатскими странами имеет ряд серьезных преимуществ.
Под давлением общественности в российской политике появились китайские черты. Россия, следуя примеру Китая, создаёт особые экономические зоны. По состоянию на 2017 год в России действовали 24 особые экономические зоны, которые подразделяются на промышленные, инновационные, туристические, а также портовые.
Российские индустриальные парки также создаются по китайской модели. Прошлым летом директор российской Ассоциации кластеров и технопарков Андрей Шпиленко сказал, что на Дальнем Востоке будет создано ещё 15 промышленных парков, в том числе авиационный, лесопромышленный, рыбоперерабатывающий и другие.
Согласно статистике, опубликованной Министерством промышленности и торговли РФ, в центральной России насчитывается 80 промышленных парков, а в восточной части всего лишь 11, поэтому поддержка в создании индустриальных парков в этой зоне является приоритетным направлением работы.
Российское правительство также опирается на практику Китая, чтобы выработать план развития малого и среднего бизнеса. Китайские предприятия напрямую инвестируют в московский бизнес-парк «GREENWOOD», который занимает территорию в 27 гектаров и считается крупнейшим инвестиционным проектом китайского бизнеса за границей. В настоящее время в бизнес-парке расположены офисы примерно 300 компаний из 14 стран. В этом парке я увидел рекламные вывески многих известных компаний, и у меня возникло ощущение, что я нахожусь в центральном деловом районе.
Вслед за ростом китайских предприятий и увеличением туристического потока из Китая все больше россиян изучают китайский язык. В 2020 году китайский язык войдёт в список предметов ЕГЭ. В российском Государственном историческом музее меня сопровождал китайский бизнесмен Се Хуа. Указывая на надписи на китайском языке, он рассказал, что в последние годы у каждой достопримечательности в Москве, а также в аэропортах увеличилось количество надписей на китайском.
Синолог Юрий Тавровский, профессор РУДН, сказал мне, что в последнее время многие российские эксперты и ученые стали уделять более пристальное внимание исследованию китайской модели, в России в аналитических центрах были созданы специальные группы, которые рассказывают массам, СМИ, правительству о преимуществах китайской модели, в надежде «возродить» Россию, используя китайский опыт и воплотив в жизнь идеальное сочетание «китайской мечты» и «русской мечты». Также говорят, что Россия лишь ориентируется на путь развития Китая, но не собирается копировать его, а стремится определить собственный путь.
Сейчас российско-китайские отношения можно охарактеризовать фразой «сверху горячо, снизу холодно» (в политике горячо, в экономике холодно), но товарооборот между двумя странами все ещё не превысил отметку в 100 миллиардов долларов и составляет лишь 1/3 товарооборота между Китаем и Южной Кореей.
Во время общения с российскими учеными, я поднял вопрос о том, как выйти за рамки торговых отношений, вращающихся вокруг энергоресурсов. Учитывая готовность России углублять дальнейшее сотрудничество и учитывать китайский опыт, доминирующий в области экономики Китай все более вероятно будет выполнять направляющую роль в процессе русско-китайского сотрудничество, особенно в области финансов, производственных мощностей и интернет-бизнеса. Под влиянием западных санкций в реальном секторе российской экономики проявился недостаток финансирования, и если Китай будет активно инвестировать в российскую экономику и предоставит долгосрочные кредиты, то он окажет неоценимую услугу России.
Последние события в Белоруссии, связанные с выбором нового президента наглядно продемонстрировали неизбежность модернизации экономических процессов в этой стране. С одной стороны президенту Лукашенко удалось, в отличии от России сохранить промышленные предприятия, сельское хозяйство в первозданном виде. В отличии от нашей страны, где прошла грабительская приватизация, а попросту разорение и опустошение предприятий, была сохранена неплохая экономическая база. Белоруссия на сегодняшний день планомерно развивает сельское хозяйство и промышленность, ориентируясь в основном на экспорт. Эта страна, в отличии от нашей, не обладает сырьевой составляющей, приносящей баснословные барыши ее хозяевам.
Рост заработной платы в Белоруссии растет сообразно росту производительности труда согласно законам экономического развития. В стране отсутствует огромная разница в доходах населения, отсутствует класс олигархии, низкий уровень коррупции. На сегодняшний день элементы социализма, с присущими ему чертами, довольно слабо интегрируется с элементами капитализма. Лукашенко обоснованно, боясь западной интервенции, явно тормозит интеграционные процессы. Что, впрочем, и раздражает оппозиционно настроенную публику.
Перемены, несомненно, назрели. В отличии от Белоруссии, нам ни много ни мало нужно восстановить разграбленные предприятия, вернуть технологические линии, обучить специалистов, вырастить новое поколение инженеров, посадить всех коррупционеров, провести деприватизацию, создать рабочие места, возродить село.
Китайская модель развития, при которой государство контролирует контрольные пакеты собственности, управления, инвестируя зарубежные средства в технологии и промышленное производство, вполне приемлема для Белоруссии. Активное внедрение этих моделей упадет на удобренную почву сохраненной экономики. Только исходя из последних политических событий в стране, последствий пандемии и экономического кризиса следует понять, что зарубежные инвестиции влекут за собой возможные риски. МВФ отстаивает глобальное мироустройство и указывает своим должникам на их место в капиталистической иерархии.
Первыми странами, которые признали результаты выборов, состоявшихся в Белоруссии стал Китай, Россия, Казахстан, Азербайджан, которые уже давно инвестируют средства и технологии в промышленность и сельское хозяйство дружественной им страны. Китайский опыт, российские интеграционные и кооперативные связи на базе существующих сохранившихся промышленных мощностей способны совершить очередное экономическое чудо.
Статья подготовлена с использованием материалов сайтов https://inosmi.ru/, https://www.greenwoodpark.ru/
Поделиться в сетях:
Комментарии отключены.