Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 24, 2008
Размышления о кризисе мировых финансовых институтов
Современное устройство денежной системы мира многими людьми (в том числе и облеченными властью) воспринимается как неизменное, будто бы Богом данное. Но это не так. По историческим меркам, оно начало создаваться совсем недавно — на протяжении последних трех столетий, с тех пор неоднократно изменялось, а более-менее устойчивую форму приобрело и вовсе в последние пятьдесят лет.
Стремительно меняющийся современный мир и эту фундаментальную опору сложившегося status quo ставит под сомнение.
Сложнейший и противоречивый процесс, который С.Кузнец однажды удачно назвал “современным экономическим ростом (1)”, — многократное ускорение темпов экономического развития стран Западной Европы, западноевропейских переселенческих колоний, затем и мира в целом — наряду с другими факторами был связан с формированием устойчивых денежных систем, основанных на золотовалютном стандарте. Без устойчивых денег не могло быть устойчивого роста. Они позволяли обеспечивать стабильность денежных контрактов, низкий уровень инфляции, давая при этом денежным властям возможность проводить гибкую денежную политику.
Собственно говоря, поддержание устойчивости денежной системы, необходимой для предсказуемости условий экономической деятельности в меняющемся мире, когда доля стран в мировом производстве, цены на товары колеблются в широком диапазоне — это вообще ключевая проблема мировых финансов последних столетий. Система золотовалютного стандарта в течение длительного времени позволяла решать эти задачи. Как бы ни менялась конфигурация мировой денежной системы, оставалась проблема сочетания реалий меняющегося мира и стабильности денежного устройства. Это всегда был важнейший вызов, стоящий перед теми, кто вырабатывал мировую денежную политику. Когда реальность и финансовую стабильность не удавалось примирить, возникали серьезные экономические проблемы, а иногда и катастрофы, такие как мировые войны и Великая депрессия.
В последние годы мир снова оказался перед подобным вызовом. Вызовом уже глобальной, но еще совсем не единой экономики; требующим совершенно новых и нетривиальных решений. Консервативный мир мировых финансов уже просто не может поступать по прецедентам: проблема беспрецедентна. Отсюда вытекает настоятельная важность принятия адекватных решений на уровне мирового сообщества. В экспертных кругах эта проблема сегодня перестала быть табуированной и все активнее обсуждается. Позволим себе высказать несколько соображений по этому поводу.
О денежных стандартах
Родина золотовалютного стандарта в том виде, в котором он сформировался в XVIII веке — Англия.
Ф. Бродель писал “ …Фунт стерлингов, стабилизированный королевой Елизаветой в 1560–1561 гг. …сохранит свою действительную стоимость вплоть до 1920, даже до 1931> г. …Фунт стерлингов, эквивалентный четырем унциям чистого серебра, в таблице европейской монеты на протяжении более трех столетий вычерчивал удивительную прямую линию….Устойчивость фунта была решающим элементом английского величия. Без устойчивости денежной меры не бывает легкого кредита, не бывает безопасности для того, кто ссужает свои деньги государю, не бывает контрактов, которым можно было бы доверится. А без кредита нет величия, нет финансового превосходства”.
(Ф.Бродель “Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. том 3. “Время мира”, Москва 2007 . с 378.)
Это было одним из факторов, обеспечивших Англии возможность выигрывать войны, во многом определявшие конфигурацию современного мира (2).
Представление о том, что золотовалютный стандарт — залог устойчивого развития, стабильности экономики, в XVIII–XIX веках получало все большее распространение.
Известны случаи, когда государства отказывались от золотого стандарта. В условиях больших войн это было общепризнанной практикой. Отказ воспринимался как временная мера, к которой прибегают в чрезвычайных обстоятельствах. Участники рынка верили, что после войны золотой стандарт, довоенный курс валюты будет восстановлен. Убежденность в этом обеспечивала стабильность британских финансов во время наполеоновских войн, финансов Североамериканских Штатов во время гражданской войны, британских и американских финансов во время Первой мировой войны.
Уверенность, что традиции, закрепленные столетиями, будут соблюдаться в денежном поведении экономических агентов, — принципиально важна. Именно поэтому британские власти стремились после окончания Первой мировой войны вернуться к довоенному курсу фунта стерлингов. Но в 1920-х годах условия проведения денежной политики были совсем иными, чем после завершения наполеоновских войн в XIX веке.
Тогда современный экономический рост лишь начинался. Англия заплатила за дефляционную политику, связанную с восстановлением довоенного паритета курса золота к фунту стерлингов, замедлением экономического роста. Но это не привело к экономической катастрофе. Попытка сделать то же в начале ХХ века, восстановить довоенный курс ведущих мировых валют по отношению к золоту, стала одним из факторов, проложивших дорогу Великой депрессии4.
Суть проблемы была проста: денежное предложение с начала XVIII века не было жестко привязано к объему наличного золота. Это был не золотой, а именно золотовалютный режим. У денежных властей были инструменты, позволяющие управлять денежным предложением. И все же, важнейшая проблема заключалась в том, что темпы прироста добычи золота, открытие его новых месторождений и темпы мирового экономического роста, спроса на денежные ресурсы связаны слабо.
Во время Великой депрессии необходимость отказа ведущих мировых экономик от золотовалютного стандарта стала очевидной. Первыми это осознали власти Великобритании в 1931 году. Это стало одной из причин того, что масштабы падения ВВП в Великобритании в годы депрессии были ниже, чем в других ведущих экономиках мира.
Впервые за долгие годы наиболее развитые экономики мира вышли из режима золотовалютного стандарта не в условиях большой войны. Это нарушало представление об устройстве финансовой системы, создало обстановку неопределенности. С начала 1930-х годов стали реальностью ограниченность конвертируемости валют по текущим и капитальным операциям, связанная с этим волна протекционизма, замедление темпов мирового экономического роста.
Отказ от золотовалютной системы сделал необходимым создание институтов, обеспечивающих регулирование мировых финансов, позволяющих управлять ситуацией в условиях финансовых кризисов, обеспечивающих предсказуемость курсов ведущих мировых валют. Осознание этого факта проложило дорогу Бреттон-Вудским соглашениям. Если не вникать в технические детали переговоров, связанных с подписанием этого соглашения, суть принятых решений была следующая.
Соединенные Штаты Америки (и в меньшей степени Западная Европа) берут на себя ответственность за поддержание стабильности денежной системы, руководят институтами мировой финансовой инфраструктуры, обеспечивают предсказуемость курсов мировых валют, низкую инфляцию и гибкость денежной политики.
Связь двух основных резервных валют — доллара США и фунта стерлингов с золотом по сравнению со стандартами конца XIX — начала XX веков ослабла, но формально сохранялась. Центральные банки могли обменивать доллары США на золото. В ситуации, когда более 60% золотого запаса в конце 1940-х — начале 1950-х годов находилось в распоряжении финансовых властей США, серьезных проблем это не создавало5. Но такая конструкция могла существовать лишь тогда, когда денежная политика страны, обладающей резервной валютой, ответственна, консервативна. Устойчивость сформированной в конце 1940-х годов денежной системы зависела от этого. Но денежную политику непросто отделить от других внутриполитических и внешнеполитических проблем.
Власти США в 1930-х — 1960-х годах приняли на себя огромные социальные обязательства. Связанные с ними государственные расходы многократно выросли. Возможности повышения налогов по внутриполитическим причинам были ограничены. На это накладывались расходы, связанные с войной во Вьетнаме. Все эти причины привели к ухудшению состояния платежного и бюджетного баланса США, к связанному с этим сокращению золотовалютных резервов.
Отказ от обмена долларов на золото стал неизбежен. Золотовалютный стандарт перестал существовать. За этим последовало ускорение инфляции в странах-лидерах современного экономического роста.
С этим же было связано увеличение риска финансовых кризисов на развивающихся рынках (6). Такие кризисы прогнозировать трудно. Это относится и к Мексиканскому кризису 1994 года (7), и к финансовому кризису 1997–1998 годов в Юго-Восточной Азии, распространившемуся на постсоветское пространство, Латинскую Америку (8).
Страны и институты
Бреттон-Вудская система была сформирована в конце 1940-х годов.
(Называется она по городку Бретто-Вудс (США), где в июне 1944 года под председательством министра финансов США Моргентау прошла международная конференция по валютным и финансовым вопросам. СССР был представлен делегацией во главе с заместителем министра внешней торговли М.С.Степановым.
На конференции было принято решение создать международный валютный фонд, для поддержания стабильности курса валют стран-участниц, “путем предоставления средств для выравнивания их платежных балансов”. Капитал фонда устанавливался в размере 8800 млн долларов, наибольшие квоты устанавливались для США — 2750 млн долл., Великобритании — 1300, СССР — 1200, Китай — 550, Франция — 450, Индия — 400, Канада — 300, Голландия — 275, Бельгия — 225, Австралия — 200.
Взносы предусматривались в золоте и собственной валюте…При решении дел в Фонде каждая страна имеет 250 голосов плюс 1 голос на каждые 100 000 долларов ее квоты. США должны были иметь 28% голосов, Англия 13,4% СССР — 12,3 % . На конференции был принят проект положения о Международном банке Реконструкции и развития. Капитал банка был определен в 10 млрд. долларов. Доля подписки США составляла 3175 млн. долларов, Англия — 1300, СССР — 1200, Китай — 600, Франция — 450.
“Большинство стран — участников конференции в Бреттон-Вудсе ратифицировали соглашение о создании международного валютного фонда и Банка для реконструкции и развития и эти соглашения вошли в силу. Советским правительством указанные соглашения не ратифицированы”. Дипломатический словарь”. М. 1948 г. с. 295.
Во главу угла теперь было поставлено понимание того, что Соединенные Штаты Америки и Великобритания принимают на себя ответственность за финансовую стабильность, готовы проводить консервативную денежную политику, и способны это сделать.
Роль Европы
Важная роль Европы, европейских переселенческих колоний в мировой экономике, вопреки широко распространенным представлениям, — относительно новое явление в мировой экономической истории.
Соотношение долей в мировом ВВП Индии и Китая с одной стороны, и Западной Европы — с другой, колебалось, но было сопоставимо; вплоть до XVIII века оно было достаточно стабильным, и лишь с этого времени началось резкое увеличение доли Европы и США. Жизнь опровергла высокомерное и поверхностное представление, что Восток отстал навсегда. Оптимистическое представление о том, что Западная Европа и США, договорившись о правилах игры, отныне определяют параметры финансового устройства мира и способны справедливо и надежно управлять мировой денежной системой, обеспечивать денежную стабильность просуществовало недолго. Оно развеялось в 1971 году, когда США отказались от практики обмена доллара на золото в отношениях между центральными банками.
С тех пор валюта США стала базой устойчивости денежной системы всего мира. Такое бремя нести нелегко. Это увеличивает ответственность денежных и финансовых властей. В 1980-е годы США пришлось внести немалую плату за то, чтобы остановить инфляционную волну и навести финансовый порядок в стране.
Основой денежной системы мира с начала 1970-х годов стали валюты, курсы которых не привязаны к золоту. Ведущие мировые экономики имеют открытые счета по капитальным операциям. Соотношение курсов валют прогнозировать трудно.
Россия и все остальные
В такой ситуации страны, не обладающие резервными валютами, но интегрированные в систему глобальных финансовых рынков, постоянно сталкиваются с серьезными угрозами9. Они не обладают мировыми резервными валютами, не могут управлять денежными кризисами просто наращиванием кредитов и накоплением денег, но при этом тесно интегрированы в мировую экономику, зависят от нее — а она от них. Именно поэтому для таких стран (в том числе для России) жизненно важны эффективно функционирующие институты мировой финансовой инфраструктуры, способные выполнять функции мирового центрального банка.
Россия в краткосрочной перспективе не имеет проблем с текущим платежным балансом, бюджетом. Но наша страна пережила тяжелые экономические кризисы, связанные с падением цен на важнейшие экспортные товары, и по-прежнему все еще зависит от конъюнктуры рынка нефти, нефтепродуктов, газа и металлов. Именно поэтому она особенно заинтересована в стабильности мировой финансовой инфраструктуры.
29 сентября 2007 года бывший министр финансов Франции, в настоящее время Управляющий директор Международного валютного фонда, Доминик Стросс-Кан в статье в “Wall Street Journal” обозначил программу реформ, необходимых, чтобы МВФ стал организацией, представляющей интересы не только США и Западной Европы, но и всего мира.
Министр финансов России А.Кудрин в статье в “Financial Times” (1 октября 2007 года) ответил, что российские власти готовы поддержать его инициативы.
Однако в финансовом мире принято, в первую очередь, обращать внимание не на слова, а на дела. А дела таковы, что ситуация, в которой США и Западная Европа определяют то, как устроены мировые финансы, а такие страны как Китай, Индия, Россия, Бразилия, Саудовская Аравия лишь информируются о принятых решениях, неустойчива.
Конструкция мировой финансовой инфраструктуры, сложившаяся в 1940-х годах, была приемлема и разумна до тех пор пока Соединенные Штаты Америки и ведущие страны Западной Европы доминировали в мировой экономике. Но ситуация меняется. Темпы роста ВВП Китая, Индии, России, Бразилии в последние годы намного выше, чем в Европейском союзе и США. И доля этих стран в мировом ВВП постоянно растет.
В связи с этим все чаще раздаются голоса, призывающие привести структуру органов, отвечающих за стабильность денежной системы10 в соответствие с реальностями мировой экономики.
Новая реальность
В начале XIX века очевидным лидером современного экономического роста была Великобритания. Но эта позиция не была ей гарантирована на века. В XX веке мир дорого заплатил за неспособность британских властей адаптироваться к выросшей роли Германии в мировой экономике.
Рост доли Китая и Индии в мировом ВВП — реальность, с которой уже нельзя не считаться. Если ее игнорировать, попытаться удержать конструкцию, соответствующую ушедшей в прошлое эпохи, — это увеличит риски кризиса и даже краха финансовой инфраструктуры мира.
Финансовая повестка дня
Этими вопросами сейчас активно занимаются дипломаты на самых разных уровнях. Не будем здесь вдаваться в детали переговоров. Суть позиции России, как и многих других стран мира, проста. И МВФ, и Всемирный банк, и многие другие влиятельные организации, такие как, например, ФАО, не должны восприниматься, как неизменяемые институты, позволяющие манипулировать денежной системой, мировой продовольственной политикой в интересах группы стран (точнее — США и ЕС.) В противном случае легитимность и универсальность мировых институтов оказывается под угрозой. А это уже сулит опасности для всего мира.
Есть два показателя, лучше других отражающих место той или иной страны в мировой экономике. Это доля в мировом ВВП по валютным курсам и доля, рассчитанная по паритету покупательной способности. Можно спорить о том, каково должно быть соотношение этих показателей при выработке механизмов принятия решений в денежной политике. Это предмет для обсуждения, поиска компромисса.
Крупье играет за казино
Но эти показатели, по меньшей мере, понятны. Любая их комбинация может быть принята миром как разумная. Когда же в процесс принятия решений включают показатели, суть которых трудно объяснить, многим это не нравится. Например, в ныне действующих нормах, закрепленных последними решениями руководящих органов МВФ, сохранен такой показатель, как “открытость экономики”. Что он означает в современном мире — объяснить трудно. Что он значит применительно к торговле внутри Евросоюза — понять невозможно. Чем торговля между Люксембургом и Бельгией отличается от торговли между штатами в Индии или Рязанской и Тульской областями в России? Никто не сможет ответить на этот вопрос. Но именно из-за подобного рода показателей значение стран Бенилюкса в принятии решений по важным вопросам мировой финансовой политики оказывается большим, чем значение Индии и России вместе взятых. Полагать, что никто этого не замечает, и что это всех устраивает — ошибка. В меняющемся мире XXI века такие технические выдумки не позволят долго удерживать ситуацию, при которой Западная Европа и США монопольно доминируют в системе управления денежной политикой. Все знают: крупье играет за казино.
Для нас даже не столь принципиально, какой будет квота России в МВФ после завершения очередного раздела переговоров о реформе этой организации. Важнее иное: воспринимается ли система управления мировыми финансами как справедливая, отвечающая общим интересам. Если ответ отрицательный, то в условиях серьезного финансового кризиса она окажется недееспособной.
Именно поэтому Россия была в числе стран, инициировавших дискуссию о реформе финансовой инфраструктуры. Суть российских предложений в том ,что необходимо договориться, наконец, о прозрачных правилах игры в денежной политике мира. Но пока добиться серьезного прогресса в решении этой проблемы не удалось. И многие страны начали искать выход из тупика.
Это стало причиной, почему Китай, Япония, Южная Корея и еще 10 азиатских государств в мае 2008 года договорились о создании резервного банка, альтернативного МВФ, выполняющего сходные функции. Руководителям МВФ, американского казначейства возражать против создания такого азиатского банка трудно. В мире немало проблем, связанных с нестабильностью финансовых рынков. И если кто-то хочет разделить бремя ответственности за их решение, трудно просто объявить, что это плохо.
Однако надо понимать, что до последнего времени относительная стабильность финансовой системы была связана с ее моноцентризмом, доминированием доллара в системе мировых резервных валют, наличием единого центра управления мировой финансовой инфраструктурой.
Введение евро как альтернативной доллару мировой резервной валюты изменило ситуацию. Вероятное введение конвертируемости юаня по капитальным операциям, станет еще одним шагом к изменению той денежной системы, которая сложилась после 1971 года.
Все это ставит страны, не входящие в американо-европейский альянс (контролирующий МВФ и Всемирный банк) и не приглашенные в азиатский банк, перед тройным выбором:
— не делать ничего;
— выступать в роли младших партнеров в новом азиатском финансовом центре;
— создать альтернативный центр, позволяющий в случае кризисного развития событий на финансовых рынках обеспечить стабильность национальных валют.
Вот почему слова Президента РФ Д. Медведева о необходимости превратить Россию в страну, обладающую одной из резервных валют, а Москву сделать одним из мировых финансовых центров, прозвучали так актуально и показали, что Россия находится в поисках реального ответа на этот вызов (11).
Будем, однако, реалистами. Рубль в обозримой перспективе не станет ведущей мировой валютой, такой как доллар и евро. Однако при ответственной денежной и финансовой политике сделать его резервной валютой второго плана, такой как фунт стерлингов или шведская крона (если мы обсуждаем временной диапазон до 2020 года), возможно. Это непростая, но разрешимая задача. В то же время сама ее постановка заставляет задуматься о позиции России в вопросе об отношении к происходящим изменениям в мировой денежной системе.
Не будем называть страны, которые могут стать участницами создания третьего, альтернативного финансового центра — если такой проект будет принят. Их перечень очевиден. Такое развитие событий не только в наших национальных интересах, но и в интересах мирового сообщества.
Если уж не удалось путем переговоров добиться реорганизации единой финансовой инфраструктуры, сформированной в 1940-х годах, то лучше иметь не два, а три альтернативных центра. Может быть, тогда станет легче договариваться, как скоординировать денежную политику.
Конечно, можно, как это делали в 1920-х годах, цепляться за наследие финансовой системы, утратившей связь с изменившимися реалиями. Но за такие ошибки приходится слишком дорого платить — и не тем, кто их совершает.
Россия заинтересована в стабильности мировой денежной системы. Нам, как и другим странам, нужно, чтобы существовали авторитетные, пользующиеся доверием международные органы, способные надежно регулировать ситуацию в условиях финансовой паники или кризиса ликвидности, готовы к конструктивному диалогу по вопросу о том, как сформировать финансовую инфраструктуру, которой мир доверяет.
Сноски
1 Kuznets S. Economic Growth and Structure. New York, W.W.Norton & Company. Ink, 1965.
2 Kemmerer E.W. Gold and the Gold Standard. New York – London: McGraw-Hill Book Company, Inc, 1944. P 49, Hawtrey R.G. The Gold Standard in Theory and Practice. London – New York – Toronto: Longmans, Green and Co., 1939. P. 79–80.
4 Дж. Кейнс еще до начала Великой депрессии писал: “По правде говоря, золотой стандарт уже является варварским реликтом… Защитники древнего стандарта не осознают, насколько теперь он далек от духа и требований эпохи. Регулируемый неметаллический стандарт вкрался незамеченным. Он существует. […] Поэтому, поскольку я считаю стабильность цен, кредита и занятости задачей первостепенной важности и поскольку я нисколько не уверен, что “старый” золотой стандарт обеспечит нам даже минимум стабильности, для которой он якобы предназначен, я отвергаю политику восстановления золотого стандарта на довоенном уровне.” См.: Keynes J.M. A Tractatе on Monetary Reform. Vol. IV. London- Basingstoke: Macmillan Cambridge University Press, 1988. P.138, 140. О той же проблеме он пишет в своей классической работе: “Интересно отметить, что как раз то свойство, благодаря которому золото традиционно считалось особенно удобным для выполнения функции стандарта ценности, а именно неэластичность его предложения, оказалось лежащим в основе всех затруднений”. См.: Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег / Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. Эксмо. М., 2007. С. 226.
5 Bordo M.D. The Gold Standard and Related Regimes. Collected Essays. Cambridge University Press, 1999.
6 Развивающиеся рынки – это страны, которые перестраивают собственные экономики в рамках рыночной модели и эффективно используют возможности, которые предоставляют внешняя торговля, перенятие технологий и прямые иностранные инвестиции. По данным Всемирного банка, в настоящее время пятью крупнейшими развивающимися рынками являются Китай, Индия, Индонезия, Бразилия и Россия. См.: Chuan Li. What are emerging markets? http://www.uiowa.edu/ifdebook/faq/faq_docs/emerging_markets.shtml
7 DeLong B., DeLong C., Robinson S. The case for Mexico`s rescue: the Peso package looks even better now/ Foreign affairs, may/june 1996. NY, Council on foreign relations. 1996.
8 Weisbot M. Ten Years After: The Lasting Impact of The Asian Financial Crisis Center for Economic and Policy research. August 2007. http://www.cepr.net/documents/publications/asia_crisis_2007_08.pdf
9 Bordo M.D. The Gold Standard and Related Regimes. Collected Essays. Cambridge University Press, 1999.
10 Одним из первых обратил на это внимание бывший министр финансов Италии Джулиано Амато в своем выступлении в 2000 году: “Система выборов, позволяющая США и Западной Европе по соглашению между собой расставлять людей на ведущие посты в важнейших международных финансовых институтах, оставляя всему остальному миру лишь возможность пассивно наблюдать за процессом, неправильна и в долгосрочной перспективе нестабильна”. См.: Kudrin A. The era of empires is over in the global economy// The Financial Times. October 1 2007.
11 Д. Медведев. Выступление на XII Петербургском международном экономическом форуме. 7 июня 2008 года. Санкт Петербург. http://www.kremlin.ru/appears/2008/06/07/1200_type63377type82634type122346_202221.shtml
Источник: https://magazines.gorky.media/
Поделиться в сетях:
Комментарии отключены.