Семья Мамонтовых – увлеченные единомышленники

Влюбленный в искусство. Меценат Савва Мамонтов
«Золотой век» русского меценатства знает самые разнообразные купеческие характеры. Историческая память сохранила образы купцов буйных – и благочестивых,скупых дельцов – и бескорыстных благотворителей. Характер Саввы Ивановича Мамонтова сочетал в себе необыкновенную любовь к искусству, легкость нрава и кипучую жизненную энергию. Все это еще не говорит о сильном христианском чувстве. Однако развитие личности Саввы Ивановича привело его к религиозному подвигу – строительству храма.

Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, в будущем – величайший железнодорожный магнат Савва Иванович Мамонтов родился в 1841 году в городе Ялуторовске за Уралом, в православной семье. Мамонтовы были крупными винными
откупщиками. Его отец, Иван Федорович Мамонтов, в 1847 году перебрался с семьей в Москву, а еще через шесть лет был возведен в потомственное почетное гражданство.

Он был, как говорили в те времена, «любителем искусства»: в доме Мамонтовых устраивались вечера, где звучала жаркая полемика по поводу спектаклей и книг, гости пели и музицировали. По свидетельству современников, «природная музыкальность» была присуща и Савве Ивановичу. Детство будущего мецената прошло в кругу большой патриархальной семьи, что не могло не повлиять на его характер. Уже будучи взрослым, он будет превращать всю свою жизнь в один большой нескончаемый праздник в кругу новой, созданной им художественной семьи.

Савва Иванович, как и другие Мамонтовы-младшие, получил хорошее образование: сначала дома брал уроки у нанятого учителя, потом один год провел в гимназии; был определен отцом в Институт корпуса гражданских инженеров в Петербурге (1854-1856), затем учился на юридическом факультете Московского университета (1860-1862). Мало кто из купеческих сыновей получал в 1850-е годы столь достойное образование. Вот только молодой человек усвоил лишь незначительную его часть. Тем предметам, которые юному Савве были интересны, он отдавался со всем жаром, присущим его натуре. Теми же, что не цепляли его за душу или не находили отклика в уме, не занимался вовсе.

Московского университета С.И. Мамонтов так и не окончил: он увлекся театром, стал участвовать в студенческих постановках. Иван Федорович не мог одобрить увлечения сына: его заботила дальнейшая судьба семейного дела. В1862 году он забирает сына из университета и отправляет его в Баку: на практике осваивать предпринимательскую стезю. Вскоре С.И. Мамонтов заболевает и едет в Италию поправлять здоровье.

Савва Иванович влюбляется в Италию и… в Елизавету Григорьевну Сапожникову, путешествовавшую там же. Вернувшись в Россию, они обвенчались в 1865 году. В качестве свадебного подарка от И.Ф. Мамонтова молодожены получили дом №6 по Садовой-Спасской улице, который вскоре прославился на всю культурную Россию великолепными музыкальными – и не только – вечерами. А в 1869 году, когда умер Иван Федорович Мамонтов, к его2 8-летнему сыну Савве переходят семейные дела, а вместе с ними – огромный отцовский капитал. Савва Иванович был активным деловым человеком, крупнейшим предпринимателем, а не пустым фантазером, но это не мешало ему мечтать о воплощении в реальность сказочного пласта бытия.

Мамонтов «бредил» искусством как таковым, без разбора его на составные части – музыку, скульптуру, живопись. Любил искусство бескорыстной, сумасшедшей любовью, пылал к нему неистовой страстью. Конечно, можно сказать, что удовлетворение страстей противоречит христианским идеалам. Но именно страсть к культуре привела Савву Ивановича на путь подвига благочестия. Жизнь его словно бы написана на холсте истории для того, чтобы, посмотрев на нее, можно было сказать с уверенностью: лучше быть пристрастным, нежели равнодушным.

В 1870 году С.И.Мамонтов приобрел у С.С. Аксаковой, дочери известного писателя и славянофила, имение Абрамцево, на долгие годы ставшее центром подлинно русской художественной жизни. Прежде всего, чета Мамонтовых искала возможность вдохнуть новую жизнь в русское искусство, наполнить его национальным духом. По их мнению, русский художественный стиль должен был перестать ассоциироваться с изжившими себя предметами старины. Мамонтовы не только увлеклись этой идеей сами, но и смогли увлечь многих творческих людей.

Усадьба Мамонтовых, расположенная недалеко от Троице-Сергиевой лавры, стала тем центром, вокруг которого сложился «абрамцевский кружок», по сути, воплощавший в жизнь идеи, высказанные Саввой Мамонтовым и его супругой. Впрочем, порой его участники сами рождали новые идеи, для реализации которых Мамонтов придумывал наиболее удачные формы. В кружок этот первоначально входили профессор истории искусств А.В.Прахов, пансионеры Академии художеств М.М. Антокольский, И.Е.Репин и В.Д. Поленов. Каждое лето они приезжали в Абрамцево, где Мамонтовым была для них устроена мастерская. С течением времени состав кружка расширялся, в него вошли «сказочники» В.М. Васнецов и М.А. Врубель, пейзажисты И.И. Левитан, И.С. Остроухов, а также А.М. Васнецов, Н.В. Неврев, К.А. Коровин.

В Абрамцеве обрел собственный стиль М.В. Нестеров. Некоторые из этих художников будут не только гостить в Абрамцево, но и подолгу жить здесь, творя знаменитейшие из своих полотен. У Саввы Мамонтова было остро развито чутье на талантливых людей. Например, одним из первых он понял масштаб таланта В.М. Васнецова и М.А. Врубеля, в то время как окружающие смотрели на их творчество как на явление непонятное, а потому ненужное.

Деятельность мамонтовского кружка была пестра и разнообразна. В то же время ее можно описать одной фразой Саввы Ивановича: «Надо приучить глаз народа к красивому на вокзалах, в храмах, на улицах».

Помимо того, что в Абрамцеве активно развивалась русская национальная живопись, здесь, а также в московском доме Мамонтовых, происходило становление русской оперы. Именно в кругу мамонтовского кружка она прошла несколько стадий развития: устраивавшиеся в конце 1870-х годов воскресные «чтения» превратились за несколько лет сперва в «живые картины», затем – в любительские спектакли, обычно приходившиеся на Рождество (Савва Иванович был режиссером постановок, а зачастую и драматургом). Наконец, в 1885году С.И. Мамонтов основал в Москве Частную оперу, ставшую на долгие годы его любимым детищем.

Мамонтовская опера стала совершенно новым явлением в музыкальной жизни России. Она собрала блистательных певцов, некоторые ее постановки сейчас считаются классическими. Но современники ее появление восприняли скептически. Некоторые советовали даже наложить на Мамонтова опеку: вроде бы крупный делец, а содержит предприятие себе в убыток. Да и какое предприятие – оперу! Немыслимое дело для коммерсанта!

О нем говорили: «Большой человек – не делом занимается, театром».

Тем не менее, именно в Частной опере С.И. Мамонтова начался творческий путь И.Ф. Шаляпина, в основу постановок легла музыка великих русских композиторов, которыми пренебрегала императорская сцена – Н.А. Римского-Корсакова и М.П. Мусоргского. А художественные декорации к постановкам создавали А.М. Васнецов, К.А. Коровин, В.Д. Поленов, М.А. Врубель, И.И. Левитан.

С 1880-х годов в Абрамцеве шла бурная деятельность по воссозданию образцов народного орнамента, резьбы по дереву и камню, вышивки, по изучению старых и изобретению новых техник изготовления художественно-бытовой утвари, в том числе керамической.

На основе собранной членами кружка коллекции впоследствии был создан уникальный музей народных промыслов. Абрамцевский кружок дал Мамонтову в человеческом отношении то, чего не могла обеспечить никакая друга среда. Окружив себя талантливыми художниками, Савва Иванович оказался в ситуации, когда чужое горение давало ему возможность и самому гореть. Когда его «шампанское» открывали постоянно, предлагая деятельность блистательную, кипучую, разностороннюю, он должен был чувствовать себя центром притяжения для множества одаренных личностей и, в то же время, двигателем для множества превосходных идей.

Личные способности Мамонтова получили шанс раскрыться наилучшим образом. Как «организатор» художественного сообщества, он принял роль, отлично соответствующую его характеру. Служением искусству пребывание Мамонтовых в Абрамцево не ограничивалось. Увлеченные воплощением той или иной идеи, они не забывали заботиться и о людях, в окружении которых жили на протяжении многих лет.

Само появление Мамонтовых в старой усадьбе многое изменило в быту абрамцевских жителей.
Когда в 1871 году в соседних с Абрамцево деревнях вспыхнула эпидемия холеры, Мамонтовы и съехавшиеся к ним друзья под руководством студента Медико-хирургической академии П.А. Спиро «с жаром и геройским бесстрашием отдались делу лечения и ухода за больными». Благодаря их энергичной деятельности быстро удалось остановить распространение эпидемии. Это событие побудило Мамонтовых устроить для деревенских жителей больницу, а затем и школу – в округе не было ни того, ни другого.

Здание лечебницы было построено в 1873 году, в полуверсте от усадьбы. В нее была приглашена постоянная фельдшерица, а по воскресеньям приезжал доктор. К усадьбе стали съезжаться больные со всей округи.

В том же году была устроена школа. Обучение в ней вели сами члены Абрамцевского кружка: одни читали с ребятами книги, другие знакомили их с естественной историей, третьи руководили пением. Кроме того, устроенные в Абрамцеве столярная, а затем и гончарная мастерские были серьезным подспорьем для крестьян. Их дети, окончив школу, обучались выбранному ими ремеслу, и это давало им возможность постоянного заработка без отрыва от домашних и полевых работ. Окончивших мастерскую парней снабжали набором инструментов и материалами, дома они изготавливали различные вещи, а готовые изделия принимала у них та же мастерская. Таким образом, Мамонтов окольным путем,через увлечение культурой, пришел к социальной благотворительности. Но на этом его путь не завершился.

Он сделал следующий шаг – и пришел к Церкви. Увлеченность Саввы Ивановича высокой культурой, благородное горение главнейших участников Абрамцевского кружка, положительным образом повлиявшее на его главу, привели Мамонтова к подвигу христианского благочестия – возведению храма. Пусть этот путь – непрямой, но Господь иной раз самыми необычными дорогами подводит людей ближе к себе.

Поднимая на новую ступень национальную культуру, Савва Иванович почувствовал ее потаенное ядро – Христову веру. И усилия его, как благотворителя, привели к возникновению настоящего шедевра именно в виде церкви, а не чего-либо иного. По воле Мамонтова строилось многое – вплоть до Савеловского вокзала в Москве. Но печать гения лежит только на абрамцевском усадебном храме. Воля Саввы Ивановича соединила в одном творении христианскую истину с блестящим интеллектом и художественным даром многих людей.

В строительство храма оказался вовлечен весь мамонтовский кружок, но больше прочих этой работой загорелись В.М. Васнецов и В.Д. Поленов. Руководил строительством сам Савва Иванович: он решал, претворять ли в жизнь ту или иную идею.

В архитектурном облике храма Поленов предложил ориентироваться на новгородскую церковь конца XII века – Спаса на Нередице. Идею одобрили, Васнецов разработал детальный проект. Прежде чем приступить к его воплощению, члены кружка под руководством Поленова предприняли поездку в Ростов и Ярославль – смотреть местные «древности» – сохранившиеся памятники древнерусского зодчества. Поездка еще более укрепила всех ее участников в необходимости продолжить начатое дело. Участники кружка горели желанием осуществить свой план как можно скорее. Поэтому в конце мая 1881 года приступили к кладке, не дождавшись официального разрешения возводить храм. Церковный обряд закладки состоялся лишь 1 сентября.

«Первые камни» на месте будущего алтаря положили священник, Савва и Елизавета Мамонтовы и остальные участники строительства. К этому времени значительная часть церкви была уже готова. Постройка храма, как никакая другая мамонтовская идея, сплотила членов кружка. Вместе они искали подходящие орнаменты, с жаром обсуждали каждую деталь, вместе вырезали рисунок по камню и дереву, вместе воплощали другие задумки. Иными словами, работа шла с необыкновенным воодушевлением. Каждый занимался тем делом, которое было ему по силам – и по душе. Когда каменное строительство в основном завершилось, принялись писать образа для иконостаса и продумывать внутреннюю отделку храма. Большой образ Спаса Нерукотворного, исполненный с необычным для церковной живописи реализмом, а также небольших размеров образ Софии, Веры, Надежды и Любви был написан для церкви И.Е. Репиным. Барельеф головы Иоанна Крестителя на блюде высек из камня М.М. Антокольский. Е.Г. Мамонтова и ее двоюродная сестра Н.В. Якунчикова вышивали по эскизу В.Д. Поленова шелковые хоругви. Савва Иванович, приезжавший в Абрамцево к вечеру и по праздничным дням, тоже участвовал в деле: высекал, наравне с другими, каменный орнамент, воодушевлял всех новыми идеями и добрыми шутками. Именно он обеспечивал все необходимые строительные материалы и нанимал на работу кузнецов, каменотесов, позолотчиков.

В 1891 году умер и был похоронен в Абрамцеве рядом с церковью Андрей, один из сыновей Саввы Ивановича. По проекту Васнецова над его могилой к храму была пристроена часовенка. Она столь органично вписалась в силуэт церкви, что в наши дни многим посетителям Абрамцево представляется архитектурным элементом, с самого начала принадлежавшим зданию.

Итогом совместной работы полутора десятков чутких к красоте людей стало создание не копии какого-то одного храма, а некоего идеального воплощения в одном памятнике сокровенной сути русского церковного зодчества. Благодаря Савве Ивановичу этот большой труд удалось довести до конца.

Будучи деловым человеком, он не мог участвовать в работах постоянно, но, как пишет И.Е.Репин, «налетал на нас, как освежающий дождь, весело вспрыскивал нас своими добрыми замечаниями и незаменимыми советами», вселял в членов кружка задорную уверенность в своих силах и жажду творчества.

Как бы то ни было, абрамцевская церковь стала созданием не одного человека, но многих устремленных к высшей красоте умов. Она словно принадлежит сказочной реальности. Может быть, сказывается то, что в ее проектировании принял столь активное участие Васнецов, мастер сказочной живописи. А может быть, причина тут другая. Иногда людям, охваченным красивым, светлым чувством, Бог позволяет протянуть руку в сказку и добыть там нечто невероятное, несбыточное – для нашей действительности. Они как будто получают опыт пребывания в ином мире, более близком к совершенству изначалья, к потерянному раю. Не награда ли это за чистоту души? Не чудо ли доброе? Творцам храма в Абрамцеве дали возможность перенести сказку в наш мир и утвердить ее здесь. От нее стало светлее. Жаль только, что не всегда творцам сказки позволяется жить в том сказочном мире, который был создан благодаря их усилиям.

Полтора десятка лет прошло с тех пор, как была построена церковь Спаса Нерукотворного образа в Абрамцево. С тех пор, как сплотила она хозяев усадьбы не только с их гостями, но и с простым народом, приходившим молиться в новый храм.

Наступил 1899 год, а с ним – полный крах Саввы Ивановича как предпринимателя. Было возбуждено уголовное дело по факту растраты им средств Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Виновность Мамонтова по этому делу доказана не была. Существуют версии, согласно которым его «подставили». Финансовый корабль Саввы Ивановича мог бы еще выплыть, но в чьих-то глазах он виделся слишком ценным имуществом, чтобы оставлять его в руках мечтателя. Как бы то ни было, к концу шестого десятка лет Савва Мамонтов оказался на обочине жизни.

Общество встало на защиту московского Медичи.

Начальник мастерских Ярославской дороги дал такие показания: «Савва Иванович — отец второй, добрая душа, другого такого не будет. Плакали мы горько, когда его взяли под арест. Все служащие сложиться хотели, внести кто сколько может, чтобы только вызволить его».

Адвокат Федор Плевако произнес на процессе речь, вошедшую в историю отечественной юриспруденции: «Ведь хищение и присвоение оставляют следы: или прошлое Саввы Ивановича полно безумной роскоши, или настоящее — неправедной корысти. А мы знаем, что никто не указал на это. Когда же, отыскивая присвоенное, судебная власть… вошла в его дом и стала искать незаконно награбленное богатство, она нашла 50 рублей в кармане, вышедший из употребления железнодорожный билет, стомарковую немецкую ассигнацию… что же тут было? Преступление хищника или ошибка расчета? Грабеж или промах? Намерение вредить Ярославской дороге или страстное желание спасти ее интересы? <…> Судите, но отнесите часть беды на дух времени, дух наживы, заставляющий ненавидеть удачливых соперников, заставляющий вырывать друг у друга добро. В наше время мало работать — надо псом сидеть над своею работой». (1)

После пяти месяцев пребывания в одиночной камере Таганской тюрьмы, а затем под домашним арестом он был полностью оправдан. Но имущество Мамонтова было распродано. Савва Иванович поселился у Бутырской заставы при гончарном заводе «Абрамцево», основанном в 1889 году.

Так получилось, что к концу жизни Мамонтов остался одинок. Не было больше шумных компаний, не осталось средств, которые можно было тратить на искусство. Но гораздо больше, чем потеря денег и имущества, Савву Ивановича тяготило одиночество.

Мамонтов был человеком, который ощущал полноту бытия тогда лишь, когда оказывался в центре большого коллектива. Творческие люди были для мецената своеобразным источником жизненной энергии. Получив ее, он возвращал сторицей. Савва Иванович был для своих товарищей печкой, возле которой всегда можно отогреться. Так произошло и в начале 1880-х, когда строилась абрамцевская церковь. На закате жизни Савва Иванович был лишен подобного общения.

В 1907 году умирает дочь Саввы Ивановича Вера, в 1915-м – старший сын Сергей, а в 1908-м –и Елизавета Григорьевна. Сам Савва Иванович в почти полной безвестности дожил до революции, скончался в 1918 году после продолжительной болезни и был похоронен у Спасской церкви в Абрамцеве, рядом с сыном Андреем. Печально завершился жизненный путь одного из величайших русских меценатов. Но в нем была вершина, подсвеченная добрым огнем христианского чувства. И к ней Савва Иванович вернулся, когда пришел его последний срок.

В разгар Первой мировой войны, журналист Влас Дорошевич писал:

«Два колодца, в которые очень много плевали, пригодились. Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогой мы обязаны одному и тому же человеку. «Мечтателю» и «Затейнику», которому очень много в свое время доставалось за ту и за другую «бесполезные» дороги, — С. И. Мамонтову. <…> И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям». «Бесполезное» оказалось необходимым». (2)

Ссылки: (1), (2) https://www.culture.ru/
Источник: автор Анна Федорец, “Влюбленный в искусство: меценат Савва Мамонтов” // Свой. 2010. No 2. С. 50-56, статья подготовлена с использованием сайтов http://www.mosantico.ru/, https://www.culture.ru/

Елизавета Мамонтова. Её жизнь была прекрасным подвигом
Многие достижения Абрамцевского (Мамонтовского) художественного кружка стали возможны благодаря особой атмосфере содружества – деятельной и в то же время по-домашнему уютной. Основная заслуга в её создании, безусловно, принадлежит Елизавете Григорьевне Мамонтовой.

«Довольно долгая жизнь Елизаветы Григорьевны Мамонтовой была прекрасный подвиг, и я, право, не знаю, не помню на пути своем ни одной женщины, которая бы отвечала так щедро, так полно на все запросы ума и сердца», – писал о ней М.В. Нестеров в своих воспоминаниях.

Елизавета Григорьевна родилась 1(13) сентября 1847 года в семье известных текстильных фабрикантов Сапожниковых.

С детства она отличалась серьезностью, спокойным и ровным характером, проявляла способности в разных областях — математике, литературе, самым сильным её увлечением была музыка. За границей она брала уроки у Клары Шуман, концертирующей пианистки. Елизавета Григорьевна относила себя к поколению русских женщин, воспитанных романами И.С. Тургенева, то есть женщин, которые могли самостоятельно определять свой выбор. К этому же типу принадлежала и её мать, Вера Владимировна Сапожникова, которая очень рано овдовела и, тем не менее, сумела не только сохранить свои предприятия, но и приумножить их.

Со своим будущим мужем Саввой Ивановичем Мамонтовым Елизавета Григорьевна познакомился во время путешествия по Италии. Строгий, иногда даже жесткий по отношению к своим сыновьям, И.Ф. Мамонтов очень нежно относился к своей невестке.

Он говорил Савве: «Выбор подруги на всю жизнь зависит от сердца и здравого рассудка, одного другим поверенного. Выбор твоей указанной невесты Лизы Сапожниковой, если не противоречит сердцу, — выбор правильный и достойный».

Они обвенчались 24 апреля 1865 года в церкви Преподобного Сергия Радонежского в усадьбе Мамонтовых в Кирееве по Николаевской железной дороге (ныне — район Химок). В 1870 году Савва Иванович и Елизавета Григорьевна приобрели собственную усадьбу. Свои первые впечатления об Абрамцеве они описывали сходными словами и выражениями.

«Выехав в просеку монастырского леса и увидав на противоположной горе уютный серенький с красной крышей дом, мы стали восхищаться местоположением», — записала в своем «Дневнике» Елизавета Григорьевна.

Уже не следующий год в Абрамцеве появились первые художники, а активная творческая жизнь началась после 1873 года. В этой бурной жизни с огромным количеством гостей Елизавете Григорьевне удавалось сохранять определённый порядок.

«Общую жизнь мою с ребятами наладила совсем хорошо, живем по расписанию, — писала она Наталье Васильевне Поленовой в 1884 году. С 9 до 11 занимаюсь с девочками, тут и работаем, и учимся, все вместе. В 11 часов ко мне приходит Дрюша, и мы занимаемся с ним историей и географией до обеда, принялись теперь за Грецию. В 1 час обедаем. После обеда сейчас садимся за рисование, рисуем по случаю дождей постановки. Рисуем до 3-х, до чаю, после которого идём гулять или на лодку всей компанией. Гуляем часа два. В 7 ужинаем, после ужина дети обыкновенно играют на дворе. В 9 девочки уходят спать, а я с мальчиками ещё пару часов, до 11, читаем или так болтаем».

У Мамонтовых было пятеро детей: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера, Александра. Все они получили хорошее образование: мальчики учились в гимназии, а затем Сергей — в Николаевском военном училище, Андрей — в Училище живописи, ваяния и зодчества, Всеволод — в Московском университете. Главное — у них было блестящее домашнее образование: каждый знал несколько языков, они много читали, музицировали, рисовали, писали стихи, упражнялись в гимнастике, фехтовании и т.д. Во время заграничных поездок им обязательно нанимали преподавателей, они активно общались с местными детьми.

В Абрамцеве дети с раннего возраста приобщались к серьёзным взрослым делам. Они участвовали в строительстве церкви, занимались резьбой и керамикой, девочки вышивали, для чего ходили обучаться в Хотьковский монастырь, были участниками всех домашних спектаклей: играли, пели, сочиняли сценарии. В играх участвовали не только «усадебные» дети, но и сельская детвора из окрестных деревень — Быкова и Мутовок.

Н.А. Прахов вспоминал: «Случалось, иной раз, что затеянная детьми война увлекала и взрослых: дядю Савву, его друга Петра Антоновича Спиро, моего отца, В.М. Васнецова, француза-гувернера Таньона, И.Е. Репина, доктора П.И. Якуба и В.Д. Поленова. С их неожиданным вмешательством в игру менялся характер всех военных операций. Составлялся план кампании, расставлялись сторожевые посты и пикеты, обязанные дать условный сигнал при обнаружении врага и первыми вступать в бой. Нам, малышам, выпадала скромная роль лазутчиков. После игры пёстрым ковром цветов мелькали на зеленой лужайке цветные рубашки крестьянских и господских детей, и «победители» и «побеждённые» награждались в равной мере пряниками и леденцами — тетей Лизой, моей мамой, Машенькой, Сонечкой Мамонтовыми и другими молодыми женщинами».

В храмовый праздник, день Спаса Нерукотворного, в усадьбе устраивался большой праздник, где всегда бывало много местных жителей. Он заканчивался фейерверком и вручением подарков, которые Елизавета Григорьевна выбирала и покупала лично или с помощью художников.

Елизавета Григорьевна, так же как и её мать, активно занималась благотворительной деятельностью. В Абрамцеве ею была организована лечебница, школа для обучения детей столярному делу. Позже из этой школы выросло художественное предприятие — абрамцевская столярно-резчицкая мастерская, художественным руководителем которой была Е.Д. Поленова. Эти мастерские положили начало Абрамцевскому художественно-промышленному колледжу имени В.М. Васнецова, который в этом году отмечает свое 130-летие.

Большую помощь в создании мастерских оказал Елизавете Григорьевне скульптор М.М. Антокольский, с которым она познакомилась в Италии в 1872 году, состояла с ним на протяжении многих лет в длительной переписке, всегда радовалась приезду художника в Абрамцево. Создавая мастерскую, Елизавета Григорьевна стремилась разрешить важную социальную задачу: остановить начавшуюся тогда миграцию разоряющегося крестьянства в город посредством возрождения местного промысла резьбы по дереву.

Однако значение мастерских значительно серьезнее: «В маленькой абрамцевской школе была осуществлена первая попытка соединить грамоту с художественным развитием народа», — считал Антокольский.

На стенах школы вывешивались фотографии работ известных художников, они тщательно подбирались по теме, изучаемой в классе.

Искусство помогало ученикам лучше понимать историю, расширяло взгляд на мир, воспитывало чувства, приобщало детей к красоте.

Все сложности, связанные с организацией мастерской, решали Елизавета Григорьевна и Елена Дмитриевна Поленова, а позже — Андрей Саввич Мамонтов, студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Однако трудности, связанные со снабжением материалами, сбытом изделий, контроль за исполнением заказов — всё это ложилось на плечи, в основном, Елизаветы Григорьевны. Пришлось много бороться с недобросовестностью мастеров, небрежно выполнявших свою работу. Первые годы мастерская работала практически в убыток. Чтобы свести концы с концами и заплатить мастерам, Елизавета Григорьевна и Елена Дмитриевна вкладывали свои деньги.

«Природа наделила её сильной волей, твёрдым умом. Сдержанная, справедливая, всегда владеющая собой, спокойная на вид, она была создана для этого сложного дела», — вспоминала о ней в этот период Валентина Серова, мать художника и свидетельница становления столярной мастерской в Абрамцеве.

Деятельность Е.Г. Мамонтовой и Е.Д. Поленовой в Абрамцевской столярной мастерской имела широкий общественный резонанс. В конце XIX века возрождением угасающих промыслов занималось земство. В 1910 году на съезде деятелей кустарной промышленности А.В. Прахов представил программу обучения в школах кустарного ученичества, включающую широкий круг общеобразовательных и художественных дисциплин. Именно опыт Абрамцева лёг в основу таких школ и училищ.

Для Елизаветы Григорьевны были важны и нравственные качества мастеров. Её глубоко огорчило появление на празднике пьяных, и она способствовала организации общества трезвости в Хотькове.

«Завтра в нашей школьной жизни знаменательный день — кладётся основание общества трезвости. После обедни отслужим торжественно молебен — вступают четыре столяра и, кажется, сам Кузьма, — писала она в 1894 году Наталье Васильевне Поленовой. — У нас сейчас на очереди вопрос об открытии читальни в Хотькове. Камзолкин предложил даровое помещение и чай по своей цене. Нельзя не воспользоваться таким добрым движением. В Хотькове между духовенством много сочувствующих этому делу. Я хочу взять на себя хлопоты по устройству. Девочки мои принимают в этом деле живое участие».

В 1897 году читальня, а при ней чайная и столовая, были переведены в Абрамцево.
Елизавета Григорьевна приглашала учителей, организовывала вечерние чтения и спевки. Уже в начале 1890-х годов в дело благотворительности стали включаться дочери Мамонтовых, Вера и Александра, чему Елизавета Григорьевна очень радовалась.

«7-го открылось у нас приходское попечительство, во главе которого стала Шура, её выбрали в председательницы. Вера, Лена и я записались членами. Вера на днях открывает дневной приют для малых ребят в Мутовках. Дело у них кипит, а у меня, глядя на них, сердце радуется, — писала Елизавета Григорьевна Наталье Васильевне Поленовой в 1898 году. — 8-ого числа у нас открылась школа для девочек в Ахтырке, где преимущественно будем учить рукоделию. В этот же день было заседание попечительства, на котором очень симпатично себя держали крестьяне».

Елизавете Григорьевне досталась нелегкая материнская судьба. Воспитание пятерых детей подчас требовало героических усилий. «В очень раннем возрасте Андрюша захворал брайтовой болезнью (болезнь почек. — Е.М.), — вспоминала Валентина Серова, — все знаменитые врачи лечили его, но безуспешно. Наконец, решили объявить родителям, что медицина бессильна в борьбе с такой серьёзной болезнью и только усиленное питание, благоприятная обстановка, быть может, могут спасти ребенка. И вот тут Елизавета Григорьевна с благоразумным героизмом, присущим редким матерям, взялась спасать своего Дрюшу — и спасла его».

И всё же ей пришлось пережить двоих своих детей. В 1891 году, простудившись при работе во Владимирском соборе в Киеве, умер Андрей. В 1907 году, после трёх дней воспаления легких, умерла Вера Мамонтова, в замужестве Самарина, мать троих маленьких детей. Её детский портрет, знаменитая «Девочка с персиками» работы молодого Валентина Серова, подаренный Елизавете Григорьевне, вплоть до 1914 года находился в столовой Абрамцевского усадебного дома, где и был написан в 1887 году. Через 10 месяцев после смерти дочери, в октябре 1908 года, Елизаветы Григорьевны не стало.

Примечательную характеристику дала Е.Г. Мамонтовой Валентина Серова: «Женщина с огненной душой, она этот огонь зарывала глубоко под непроницаемую оболочку феноменальной сдержанности, дабы никто не смел заглянуть в её святая святых».

38 лет она была хозяйкой удивительной усадьбы, в каждое общее дело, коллективное начинание Абрамцевского кружка Елизавета Григорьевна вкладывала много «любви, интереса и личного духа». По признанию многих художников, она сумела внести в кипучую атмосферу усадьбы ощущение чего-то очень устойчивого, именно ей удалось создать здесь «приятный тип жизни», идеальный для творчества.

Источник: Автор Елена Николаевна Митрофанова, заместитель директора по науке музея-заповедника «Абрамцево». Опубликовано в газете “Хотьковский прорыв”, №12, 2015 г., сайт http://hotkovo.net.ru/