«Высокий и тучный для китайца, Мао устремлял на посетителя свой взор с улыбкой проницательной и в то же время насмешливой, словно предупреждал его всем своим видом, что бессмысленно пытаться обманывать этого знатока человеческих слабостей и двуличия. Я никогда не встречал никого — за исключением разве что Шарля де Голля, — кто бы воплощал такую силу воли… Он словно излучал непреодолимую тягу властвовать». Генри Киссинджер
День образования Китайской Народной Республики — главный государственный праздник Китая, который отмечается каждый год 1 октября. Образование КНР было провозглашено 1 октября 1949 года на митинге на площади Тяньаньмэнь в Пекине. 2 декабря центральное народное правительство издало постановление об объявлении 1 октября национальным праздником. Этот праздник в Китае несомненно ассоциируется с именем Мао Цзэдуна.
Мао Цзэдун родился 26 декабря 1893 года в деревне Шаошань провинции Хунань, расположенной на юге страны. По китайскому календарю это 19 день 11 луны 19 года императорского правления под девизом Гуансюй.
На рубеже XIX-XX веков громадный Китай переживал смутные времена. Правда, китайцам к этому было не привыкать; недаром здесь родилось весьма своеобразное проклятие: «чтобы тебе жить в эпоху перемен!» Издавна жители свою страну называли «Чжунго» (Срединное царство). В Европе Китай называли Шин (Синь, Сина, Чайна) — по имени династии Цинь (III век до н.э.). А в России прижилось слово Китай — от названия кочевого монголо-язычного племени киданей.
История Китая — это десятки и десятки императорских династий. Но, наверное, все китайцы выделяют в долгой и загадочной истории своей страны главное: основателя державы Цинь Шихуанди, который объединил страну, написал законы и начал строительство Великой китайской стены; династию Хань, управлявшую так хорошо, что китайцы до сих пор называют себя ханьцами. Но когда родился Мао Цзэдун, Китаем с 1644 года правила династия иноземных поработителей — маньчжурский дом Цин. Власть их будет свергнута только в 1911 году.
В древности китайцы представляли собой один из самых образованных и культурных народов. Они были отличными хлебопашцами, сажали тутовые деревья и выделывали шёлк, были умелыми ремесленниками. Но, достигнув определённой ступени развития, они как бы остановились на ней. Однозначность знания, догматический характер строго фиксированных истин, социальных и этических норм, накладываясь на малую мобильность жизненного уклада, способствовали формирование консерватизма и традиционализма. Огромная страна, скованная вековыми ритуалами и обрядами, установками и ценностями конфуцианства, погружённая в мир традиций, являла собой некую застывшую общность, выявлявшую слабые потенции к развитию.
С 1945 года начинается новый этап в политической и жизненной судьбе Мао Цзэдуна. Наконец-то в его руках вся власть в партии. Это была реальная и мощная сила. В партии — 1 миллион 200 тысяч человек, регулярная армия насчитывает 910 тысяч бойцов, в ополчении — 2 миллиона 200 тысяч. Но партия не являлась правящей. И хотя в освобождённых районах проживало уже около 95 миллионов человек, центральный и южный Китай оставался под властью правительства в Нанкине. И «программа-максимум» коммунистов была совершенно очевидна — сбросить «прогнивший режим» гоминдана и взять власть. «Есть такая партия!» Этот вызов Владимира Ленина всегда стоял перед глазами Мао Цзэдуна.
Идеи коммунистов всё более широко распространялись в массах. Американский генерал Маршалл по этому поводу высказывался так:
• Одни связались с коммунизмом, будучи возмущены насилием, коррупцией и полицейскими жестокостями гоминдана. Другие — с отчаяния, не видя никакой перспективы. Третьи— принимают новую власть по инерции.
• Мао Цзэдун привёл партию коммунистов к власти в этой самой большой стране мира. Китайская революция, наряду с русской, явилась одним из величайших событий XX века, а доктрина этой революции— маоизм — стала одним из главных идеологических течений.
«Китайский народ встал на ноги!» — провозгласил Мао Цзэдун. Те, кто стоял рядом с ним на трибуне 1 октября 1949 года, были уверены, что они-то сумеют наконец построить «общество светлого будущего». Сам Мао оказался на вершине власти в этой громадной, но крайне отсталой стране. Недаром он сразу же заявил о необходимости положить конец нищете и невежеству, построить сильный и процветающий Китай. Мао— председатель КПК. Мао — председатель правительства. В 1954 году он станет председателем Китайской народной Республики. Это звание прочно закрепится в сознании народных масс как некий титул.
Биограф Мао Цзэдуна журналист Эдгар Сноу весной 1949 года опубликовал в шанхайской газете статью «Станет ли Китай русским сателлитом?», где писал: «Только одна Китайская компартия во всём мире имеет сегодня в качестве лидера человека, никогда не бывавшего в России. Он является единственным коммунистическим вождем, исключавшимся из партии, причем несколько раз, но остававшимся у власти, несмотря на приказ Коминтерна о его удалении. Мао является единственным коммунистическим лидером, помимо Тито, открыто критиковавшим московских агентов. Личность Мао Цзэдуна отразила внутри партии глубоко китайский склад ума, касается ли это методов или идеологических взглядов. По сути дела, Мао Цзэдун и его последователи доказали совершенно непредвиденную кремлевской иерархией истину, что подобные непролетарские революции могут быть успешными вне зависимости от восстания городского пролетариата, а лишь на базе организованного крестьянства как главной силы».
Действительно, взаимоотношения между Председателем и Москвой всегда складывались не просто. В декабре 1949 рода Мао впервые приехал в СССР. В Москве тогда праздновали 70-летие Сталина. Мао Цзэдун несколько раз встречался со Сталиным, провёл серию переговоров. В феврале 1950 года был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР. Покидая Москву, Мао заявил, что дружба между двумя странами «вечна и нерушима». Однако позже он с горечью вспоминал, что Сталин встретил его как вассала, которого можно заставить ожидать в приёмной, и долгое время уклонялся от серьёзных переговоров.
Позицию тогдашних московских руководителей отчётливо характеризуют мемуары Никиты Хрущёва. Мао Цзэдуна они не считали «подлинным марксистом» и были крайне недовольны тем, что тот не проявил желания стать марионеткой Кремля: «Политика — это игра, и Мао Цзэдун всегда играл в неё с азиатским коварством, следуя своим правилам лести, предательства, беспощадной мстительности и лжи» (Никита Хрущев).
Сталин всегда относился к Мао Цзэдуну весьма критически. Он придумал для него прозвище, которое точно характеризовало того с чисто марксистской точки зрения. Сталин имел обыкновение говорить, что Мао — это «маргариновый марксист». И всё же остается фактом, что Мао, опираясь на крестьян и игнорируя рабочий класс, одержал победу. Конечно, его победа не была чудом, но, несомненно, являлась новым искажением марксистской философии, ибо она была достигнута без пролетариата. Короче говоря, Мао Цзэдун — это мелкий буржуа, чьи интересы чужды — как теперь, так и в прошлом — интересам рабочего класса.
Неожиданным для Мао стал доклад Хрущёва на XX съезде КПСС с критикой культа личности Сталина. Председатель почти обожествлял роль вождя, считая, что только он сможет возродить и преобразовать Китай. Его самого нередко называли китайским Сталиным. После XX съезда Мао Цзэдун стал относиться к Хрущёву враждебно, считая, что тот нарушил святую заповедь о непоколебимой верности своему вождю, Мао также считал, что речь Хрущёва объективно играет на руку «империалистам». Он говорил: «Хрущёв вложил меч в руку врага и поможет тиграм расправиться с нами. Если Советам меч ни к чему, то мы никогда не выпустим его из своих рук и распорядимся им как следует. Пусть в Советском Союзе оскорбляют его вождя, но мы всегда будем чтить его память и считать его мудрейшим из политиков XX века.»
Вера в коммунистическую догму, жажда величия и экономическая безграмотность привели Мао к наивной мечте в короткий срок превзойти в экономическом и военном отношении ведущие страны мира. Прежде всего его занимала проблема опережения Китаем сроков индустриализации и социалистического строительства в Советском Союзе. Он говорит, что Китай имеет возможность опередить «родину Октября» по срокам строительства социализма, поскольку обладает более чем двадцатилетним опытом революционных войн, располагает многочисленным и трудолюбивым населением, и наконец, получает помощь от СССР. Председатель Мао заявлял:
— Советскому Союзу потребовалось 40 лет, чтобы производить не такое уж значительное количество продовольствия и других товаров. Конечно, хорошо, если наши 8-10 лет будут равнозначны их 40 годам. Так оно и должно быть, ибо у нас большое население и совсем другие политические условия, — у нас больше жизни и бодрости, больше ленинизма.
Инициаторы «большого скачка» делали акцент на максимальную мобилизацию гигантских трудовых ресурсов страны. По существу, это была попытка в кратчайшие сроки превратить Китай в мощную державу внеэкономическими методами. Мао Цзэдун всё чаще начинает говорить о том, что за 15 лет надо догнать развитые страны по производству стали и чугуна. Недаром важным слагаемым этой авантюры стала «битва за сталь».
В мае 1958 года по инициативе Мао Цзэдуна 2-я сессия VIII съезда компартии одобрила курс «трёх красных знамен»:
• генеральная линия;
• большой скачок;
• народные коммуны.
«Напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм больше, быстрее, лучше, экономичнее»,— так отныне стала звучать новая генеральная линия. Курс на поэтапное построение социализма был отброшен.
Последствия «большого скачка» были исключительно тяжёлыми. В течение трёх самых трудных лет (1959-1961) смертность возросла на много миллионов, а рождаемость резко снизилась. Западные демографы вычислили число потерь в 20-30 миллионов человеческих жизней. Ситуацию осложнили стихийные бедствия и ухудшившиеся отношения с Советским Союзом, который отозвал своих специалистов. Катастрофа «большого скачка» нанесла серьёзный удар по престижу вождя. Он даже вынужден был поступиться частью власти и ушёл с поста Председателя республики.
На рубеже 50-х — 60-х годов стала нарастать напряжённость во взаимоотношениях между Китаем и СССР. Во многом это был конфликт двух партий-монстров: КПК и КПСС. С началом политики большого скачка и народных коммун в Китае всё чаще критиковали советский опыт. Китайские руководители со злорадством говорили, что «родина Октября» топчется на месте, а мы вырвались вперёд и идём к коммунизму. Специалистов из СССР стали критиковать за «техническую отсталость и ретроградство». Китайские лидеры были также недовольны сближением Н.С. Хрущёва с США и его политикой разрядки.
В опубликованных к 90-летию со дня рождения В.И. Ленина статьях китайская партийная печать критиковала некоторые положения из декларации совещания коммунистических партий 1957 года, хотя под ней стояла и подпись КПК. Две «братские» партии всё чаще начинают обмениваться взаимными обвинениями. Хрущёв был всем этим крайне раздражён и в июле 1960 года отозвал всех советских специалистов из Китая.
Существенное значение в обострении взаимоотношений играло и то обстоятельство, что Мао Цзэдун не принял идеи коммунистов из Москвы о мирном сосуществовании. Он считал неизбежной и даже желательной мировую войну.
Выступая в Москве в 1957 году, Мао говорил: «Если половина человечества будет уничтожена в ходе войны, то останется ещё половина. Зато империализм будет полностью уничтожен, и во всем мире будет лишь социализм».
Один из самых почитаемых Мао великих исторических личностей Наполеон Бонапарт как-то сказал: «Китай — дремлющий лев. Проснувшись, он потрясёт мир». Таким потрясением стала «культурная революция», которая ввергла в хаос всю страну. Под знаком этой кампании, в ходе которой окончательно утвердилась модель «казарменного социализма», прошло последнее десятилетие правления Мао Цзэдуна.
Главной ударной силой Мао и его соратников стали отряды хунвэйбинов («красногвардейцев») и цзяофаней («бунтарей»). Это о них пел когда-то Владимир Высоцкий: «Возле города Пекина ходят-бродят хунвэйбины, и старинные картины ищут-рыщут хунвэйбины». Ставка была сделана на молодых, слепо преданных Председателю. Они особенно нетерпеливы и нетерпимы ко всему отжившему. К этому времени духовно-нравственная атмосфера в стране претерпела большую трансформацию. Расцвёл во всю мощь культ вождя. Был сформирован образ врага — внешнего (Советский Союз) и внутреннего («чёрные ревизионисты, идущие по капиталистическому пути»).
Молодые росли в условиях невиданного прославления Великого кормчего, фанатичного преклонения перед ним.
По мере подготовки партии к IX съезду даже упоминание о коллективном руководстве стало преступлением, а культ Мао достиг наивысшей точки. Весь Китай носил куртки «под Мао», его «малую красную книгу» и повторял цитаты из его высказываний. Даже самая простая сделка в магазине включала цитату из Мао. Его портреты были повсюду. Десятки миллионов людей по всей стране начинали день, отбивая поклоны портрету Мао и спрашивая у него указания. А вечером люди снова кланялись, сообщая Мао обо всех событиях и признаваясь в своих ошибках. Каждый рабочий день начинался и заканчивался коллективными повторениями афоризмов Мао. Они стали не только руководящей идеологией, но и коллективным заклинанием».
9 сентября 1976 года умер Мао Цзэдун. Заканчивалась целая эпоха в истории Китая. Личный врач Председателя Ли Чжисуй пишет в своей книге: «В первые годы я восхищался Мао. Он спас Китай от японского владычества и походил на божьего посланника. Но за годы «культурной революции» мои мечты о новом Китае, свободном от угнетения и неравенства, развеялись в прах. Я перестал верить в идеи коммунизма, хотя и был членом КПК. Глядя, как электрокардиограмма чертит прямую линию сердечного ритма «великого кормчего», я ощущал конец целой эпохи и понимал, что звезда Мао погасла навсегда».
До сих пор монументальная фигура Мао остаётся доминирующей в культурном пространстве и массовом сознании. Живой бог и диктатор, революционер и поэт, философ и тиран — он живёт в памяти сотен миллионов китайцев. Мысли его и сегодня нередко цитируются в повседневной жизни. В чём-то это ностальгия по тем славным временам эпохи Великого Мао — временам возвышенных целей и революционных страстей, когда раздираемая полувековой бойней страна была наконец объединена. По словам нынешнего китайского лидера Цзян Цзэминя, даже ошибки Мао «были ошибками великого революционера и великого марксиста».
После смерти Дэн Сяопина участились пессимистические прогнозы, предрекающие экономический крах, политический раскол и дезинтеграцию Китая в начале следующего тысячелетия. С развитием «рыночного социализма», ростом экономической свободы и периодическими всплесками «движения за демократию» центральная власть постепенно слабеет и теряет возможность влиять на реальное положение в стране. Многие политологи предсказывают, что, если Китай не разорвут, как Югославию, этнические распри, или, как СССР, политические амбиции, то к этому результату могут привести противоречия между набирающими экономическую мощь региональными элитами.
Всякая модернизационная трансформация — это не только экономическое развитие, но и структурная перестройка всего общественного организма страны и изменение человека. Меняются психология личности, образ жизни и мыслей, социальные ориентации, система ценностей. Подобные изменения, тем более в такой огромной стране, как Китай, никогда не происходят быстро и безболезненно. Вся история этой страны свидетельствует, что периоды стабильного консерватизма всегда сопровождались здесь усилением центральной власти. Но как только начиналась модернизация и приходили в движение огромные массы народа, власть теряла способность управлять страной и начиналось «смутное время».
Сложности и противоречия модернизации вызывают рост тоски по прошлому, по «славным временам Мао Цзэдуна». Когда в обществе нарастает коррупция, а богатство и роскошь выставляются напоказ, простые китайцы вспоминают Мао, жившего якобы в простоте и непритязательности.
В соответствии с «Решением» идеи Мао Цзэдуна — это сплав марксизма-ленинизма с конкретным опытом китайской революции, выработанным в полемике с Коминтерном в конце 20-х— начале 30-х годов. Документ суммировал «живую душу идей Мао Цзэдуна»: «истину следует искать в фактах»; линия масс, независимость,— и подчёркивал, что не следует отрицать научную ценность и руководящую роль идей только на том основании, что Мао Цзэдун допускал в последние годы жизни ошибки.
Принципиальные положения этого документа и высказывания Дэн Сяопина определили отношение к Мао на официальном уровне. Все материалы обычно были выдержаны в духе тезиса Дэна: «Мы не можем допускать чрезмерной критики ошибок товарища Мао. Поступать так и пытаться очернить товарища Мао — значит пытаться очернить нашу партию и наше государство».
На повседневном уровне принципиальных изменений в отношении к Мао Цзэдуну также не произошло. Для сотен миллионов китайцев Мао — это национальный герой, объединивший страну. Его ставят вровень с великими императорами и почитают как полубога. «При Мао был порядок!» — говорит пожилой китаец, вспоминая о стабильных ценах и равенстве, вплоть до одежды. Молодой парень-безработный с горечью роняет: «Когда называют имя Мао, я всегда вспоминаю его выщербленную миску для риса и вижу шикарные «мерседесы», на которых разъезжают сегодня наши чиновники».
В декабре 1993 года в Китае отмечали 100-летие со дня рождения Великого кормчего. Юбилей Мао Цзэдуна вызвал новый всплеск национальной гордости у многих китайцев. С восторгом писали о том, что флёр загадочности и непредсказуемости Председателя Мао часто смущал зарубежных лидеров. Сердца простых китайцев чаще бились от гордости за свою страну, когда они вспоминали о пренебрежительном отношении Великого Кормчего к загранице и о его гегемонистских замашках.
Однако жизненная трагедия Мао Цзэдуна в том, что вся последующая история и день сегодняшний отрицают его социальный эксперимент как аномалию. Великий кормчий хотел указать путь всему человечеству, но в итоге оказался на обочине истории. Впрочем, кто знает, что будет завтра?!
(Из книги В.Н.Шевелева «Мао Цзэдун— Великий Кормчий»)
Источник: http://library.maoism.ru/
Поделиться в сетях:
Комментарии отключены.